N/K - Источник счатья. Небо над бездной

- Уходим отсюда, быстро, - сказал Макс.

- Погодите, я еще не выпила кофе. И надо расплатиться.

Макс вытащил бумажник, шлепнул на стол купюру, пятьдесят долларов.

- Вот. Этого достаточно?

- У нас принимают только рубли. Нужен счет. Макс, невозможно так уйти.

- У меня нет рублей. Я поменял семьсот долларов и все потратил. Осталась только мелочь. Я не могу пользоваться кредиткой.

- Ну и ладно. Что вы нервничаете? Сейчас позовем официанта. У меня есть деньги.

Когда они выходили из кафе, Соня взглянула на приятную пару. Мужчина делал заказ, женщина разговаривала по телефону.

- Это их вы испугались? - спросила Соня на улице.

- Не важно, - он рванул вперед, бегом.

Соня отстала немного и заметила, что у него из за ворота куртки торчит что то.

- Макс, подождите, стойте, у вас ярлык болтается, надо оторвать.

- А, да, я забыл, - он притормозил на минуту. Соня дернула капроновую леску, чуть не порезала

палец. В руках у нее остался бумажный ярлык и приколотый к нему пластиковый пакетик с лоскутом ткани, кнопкой и белым клочком пуха.

- Давно вы так ходите? - спросила она.

- Куртку я купил только что, тут неподалеку, в торговом центре, как и всю прочую одежду, от ботинок до нижнего белья.

- Куда же вы дели то, что было на вас надето?

- Выбросил.

- Зачем?

- Потом объясню. Сейчас некогда. Соня, слушайте очень внимательно, - он взял ее под руку, она почувствовала, как сильно он дрожит.

- У вас нет температуры? Мне кажется, вас знобит. Хотя бы застегните куртку.

- Умоляю, молчите и слушайте! Вы продолжаете опыты под крышей Кольта. Они будут рядом, держать вас под контролем, психологически обрабатывать.

- Макс, куда мы идем?

Они не шли, а бежали, причем Макс то и дело оглядывался, чуть не вывихивая шею. Было скользко и слякотно, с неба посыпалась какая то липкая гадость, снег с дождем.

- Вы должны поддаться на их уговоры, притвориться, будто ничего не имеете против.

- Погодите, Макс, я так не могу. Вот еще кафе, давайте зайдем, мне холодно, мокро, я хочу выпить кофе и выкурить сигарету.

- Нет. Нельзя, - он резко остановился, огляделся.

- Макс, никто за нами не идет, расслабьтесь вы хоть немного. Что бы вы сейчас ни говорили, я все равно не слышу, не понимаю.

- Ладно. Вы правы. Так разговаривать невозможно.

В маленькой кофейне играла музыка. Компания подростков громко болтала и смеялась, сгрудившись перед раскрытым ноутбуком. Две аккуратные старушки чинно пили кофе. Больше никого не было. Соня подошла к стойке, заказала себе двойной эспрессо, Максу ромашковый чай.

- Стало быть, вы думаете, что имхотепы хотят натравить друг на друга мужчин и женщин? - спросила она, вернувшись за столик.

- Я не думаю. Я знаю. Они уже это делают.

- Зачем?

Внезапно Макс засмеялся. Смех был тихий, на дребезжащей высокой ноте. Соня решила подождать, пока он придет в себя, спокойно выпила свой кофе, закурила. Музыка кончилась, и странный смех стал слышен на всю кофейню. Подростки не обратили внимания, а старушки тревожно уставились на Макса.

- Ну, все, все, тихо, - не выдержала Соня, - глотните чаю или лучше съешьте что нибудь.

Макс уже не смеялся, а плакал, горько, по детски шмыгал носом.

- Вечный вопрос. Вопрос ловушка, - пробормотал он и высморкался в салфетку. - Соня, зачем был большевизм в России? Нацизм в Германии? Зачем на один маленький двадцатый век пришлось две гигантские мировые войны? Первая вырастила и вскормила две химеры, большевизм и нацизм. Вторая явилась битвой химер, с миллионами убитых и замученных. Зачем? Чему научилось несчастное человечество? Что оно приобрело такой страшной ценой? Ничего! Если вы не понимаете, примите на веру и запомните, как аксиому. Зло иррационально, бессмысленно, противно логике. Внутри нашей системы ценностей мы никогда не найдем честного разумного объяснения ни одному из исторических злодеяний. А наши мозги так устроены, что мы склонны считать необъяснимое несуществующим. Между прочим, одна из гениальных уловок дьявола - притвориться, будто его нет.

- Да, я, пожалуй, начинаю понимать вас, но все это слишком отвлеченно. Я не могу себе представить то, о чем вы говорите. Невозможно развязать войну между мужчинами и женщинами.

- Вы просто не хотите это представить. Слишком ужасно и безнадежно. Разумеется, до войны еще очень далеко, и не обязательно, что она охватит весь мир. Но зерна подозрительности, вражды, ненависти уже посеяны.

«Он правда свихнулся, - спокойно подумала Соня, - он ведет себя как сумасшедший. Полностью, до белья, переоделся в новую одежду, а старую выкинул. Потратил на это все наличные рубли. Поступок психа».

- Хорошо. Допустим. И вы считаете, что предотвратить катастрофу возможно, если Хот погибнет от вливания препарата? - спросила она с той ласково снисходительной интонацией, с какой обращаются к малым детям и психически больным.

- Отсрочить, притормозить - да. А это уже немало. Вероятно, вам даже придется пройти инициацию.

- Мг м. И потом у меня будет так же вонять изо рта, как у Хота и остальных?

- Существует тринадцать ступеней посвящения. На последних пяти ритуальности не придается никакого значения. Балахоны, гробы, петли на шее, черное причастие нужны лишь для новичков.

- Черное причастие?

- Ну да. Сложная смесь животных и растительных препаратов. Состав меняется по мере продвижения адепта. На первых ступенях - высокий процент галлюциногенов. На последних - только биостимуляторы. Вы можете отказаться. Я уверен, вы будете проходить сразу девятую или десятую.

- А если, допустим, пятую или шестую?

- Нет. Они не станут тратить время на эти формальности. Они и так слишком долго ждали. Слушайте главное. Примерно через год вы сумеете создать схему строго научного объяснения действия препарата, вы дадите им гарантию.

- Стоп. Хоту сколько лет?

- Никто не знает.

- Как? Но ведь у него должны быть какие то документы, официальная дата рождения.

- Последняя официальная дата - тысяча девятьсот тридцать пятый. Но документы врут. Он мог родиться сто, двести, триста лет назад и проживет еще столько же.

- Макс, вы же врач, разумный человек. Неужели вы верите тому, что говорите?

- Достаточно взять у него анализ крови.

- И обнаружить, что в жилах его течет клюквенный сок? - Соня едва сдерживала нервный смех.

- У меня нет времени и сил объяснять вам то, что вы все равно очень скоро узнаете сами. Хот другой.

Не совсем человек. Я хотя бы предупредил вас, меня не предупреждал никто, мне пришлось пережить шок. Потом я, конечно, привык, нашел для себя какие то приблизительные объяснения, ну, просто, чтобы не свихнуться. Семь лет я был его придворным врачом.

Соня впервые взглянула прямо в глаза Максу и удивилась. Не было в них ни тени безумия. Только тоска и усталость.