Кейт Тирнан - Очарованная

Я с трудом сглотнула. Сделай это, сказала я себе. Сделай это!

- Вчера вечером я видела Кэла, - произнесла я тихо.

Хантер рядом со мной замер, его руки сжали руль. Он быстро взглянул вправо и влево, потом повернул автомобиль на грунтовую дорогу, которой я даже не заметила. Мы тряслись по камням и заледеневшей грязи, пока не остановились футах в двадцати от главной дороги.

- Когда? - потребовал Хантер, выключая двигатель и разворачиваясь ко мне. Он отцепил свой ремень безопасности и наклонился ко мне. - Когда? - повторил он. - Это произошло, когда я видел тебя на дороге?

- Да, - я призналась. - Я видела не оленя. Это был Кэл. Он стоял на дороге, он поднял руку, и моя машина вырубилась.

- Что случилось? Что он сделал тебе?

- Ничего. Мы только говорили, - ответила я. - Он сказал, что вернулся в Видоуз-Вэйл, чтобы быть со мной. Он сказал мне, что порвал с Селеной.

- И ты поверила в эту ерунду? - воскликнул Хантер. Его глаза пылали.

Мой подбородок вздернулся:

- Да, - его высокомерный тон заставил меня чувствовать себя маленькой, причинил боль. - Я провела с ним тат-меанма. Он сказал правду.

- Богиня, - выплюнул он. - Как можно быть такой чертовски глупой? Ты и прежде делала с ним тат-меанма, и он все еще может одурачить тебя.

- Но в этот раз управляла я! - мой голос сорвался на крик.

- Это ты думаешь, что управляла. Почему ты лгала мне? - его глаза сузились. - Он наложил на тебя заклятье!

Воспоминание того, что я чувствовала, когда Кэл наложил на меня заклинание, вызвало дрожь.

- Нет. Я только… как только я рассказала тебе о ведьминском сообщении от него, ты взбесился. И я подумала, что если расскажу тебе, что он был прямо здесь, то вы, парни… вы подрались бы. Эта мысль причиняет мне боль.

- Ты, черт побери, права, я волновался! - сказал он, повышая голос. - Боже, Морган, мы искали Кэла и Селену в течение трех недель! И внезапно ты говоришь, угадай что? Я знаю, где он! Я хочу сказать, в какие, к черту, игры ты играешь?

Я ненавидела то, как он смотрел на меня, так, словно подвергал сомнению доверие ко мне - если он вообще когда-либо доверял мне. И, к своему ужасу, я начала плакать. Мне не так легко плакать перед людьми, и я многое бы отдала, чтобы не заплакать теперь. Но все обрушилось на меня так внезапно, что я рассыпалась.

- Я не играю в игры! - сказала я, разбрызгивая слезы. - Я запуталась! Я просто человек! Я любила Кэла, и не хочу, чтобы вы двое поубивали друг друга!

- Ты не просто человек, Морган, - проговорил Хантер. - Ты ведьма. Пора начинать оправдывать этот факт. Что значит, ты любила Кэла? И что это изменило? Он пытался убить тебя! Ты глупа? Ты ослепла?

- Это была не только его вина! - кричала я, видя пылающую ярость в его глазах. - Ты знаешь это, Хантер. Он рос с Селеной восемнадцать лет. На кого бы ты был похож на его месте? - я сделала несколько быстрых, судорожных вдохов, пытаясь взять себя в руки. - Я не ослепла. Может быть, я дура. Скорее я просто запуталась, я смущена, напугана и соблазнена.

Он сузил глаза, вцепившись в мои глаза, как змея в крысу:

- Соблазнена? Соблазнена чем? Темной стороной? Или Кэлом? Это так? Ты говоришь, что все еще любишь его?

- Да! Нет! Прекрати выворачивать мои слова! Все, что я сказала, это то, что я любила Кэла и думаю, он любил меня, я не могу этого забыть! - я кричала. - Он открыл мне магию! Он заставил меня чувствовать себя красивой! - я внезапно замолчала, тяжело дыша.

В машине повисла тяжелая тишина. Я чувствовала, как Хантер стремится сдержать свой гнев. «Что я делаю?» - думала я несчастно.

Вскоре его лицо смягчилось. Я почувствовала его руку на своей шее, перебирающую мои волосы, ласкающую кожу. Мое дыхание сбилось, я повернулась к нему и прошептала:

- Прости меня, - моя кожа была словно в огне там, где он прикасался.

- Чего ты хочешь? Знаю, ты была счастлива с Кэлом, и я хочу, чтобы ты была счастлива со мной. Но я не Кэл. И никогда им не буду, - сказал он, его лицо было рядом с моим. Голос был нежен. - Если ты хочешь меня, то скажи мне. Мне нужно, чтобы ты сказала.

Мои глаза расширились. Кэл всегда был сильнее: тем, кто решает, упрашивает, соблазняет. Почему Хантер просил меня сделать себя уязвимой?

Будто прочитав мои мысли, он сказал:

- Морган, я рассказал и показал тебе, чего хочу. Но если ты не знаешь, чего хочешь, я не хочу идти дальше. Ты должна понять, чего хочешь, и суметь рассказать и показать это мне, - его глаза - широкие, ранимые. Его губы - теплые, рядом с моими.

О, мой Бог, думала я.

- Позволить мне желать тебя недостаточно, - продолжал он. - Мне нужно, чтобы ты фактически хотела меня в ответ, чтобы могла показать мне это. Мне тоже нужно быть желанным. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я медленно кивнула, обдумывая сотни мыслей.

- Ты можешь дать мне это?

Мои глаза были огромными. Я задавалась вопросом, могу ли я - хватит ли мне храбрости. Я не ответила.

- Хорошо, в таком случае, - он отступил, мое тело говорило: нет, нет. Он завел машину, осторожно дал задний ход, и мы поехали назад, в Видоуз-Вэйл. Он остановился напротив моего дома, повернулся, чтобы снова посмотреть на меня.

- Я должен найти Кэла, - сказал он. - Ты знаешь это, не так ли?

Я неохотно кивнула.

- Не причиняй ему боль, - почти прошептала я.

- Этого я обещать не могу, - сказал он мне. - Но я постараюсь. Ты подумаешь о том, что я тебе сказал?

Я вновь кивнула.

Хантер взял меня за подбородок и поцеловал в губы, жестко и быстро, снова и снова, с жадностью; со стоном мои губы раскрылись. Наконец он отстранился, тяжело дыша, мы смотрели друг на друга. Потом он снова завел двигатель. Я выбралась из машины и в изумлении направилась к фасадной дорожке.

Белтайн, 1979

Я замужем меньше двадцати четырех часов, а мой новый муж уже угрожает оставить меня - он думает, что это я устроила церемонию, что это не было тем, чего он ожидал, я не уважала его желаний и прочее. Он будет в порядке. Он должен успокоиться, чтобы расслабиться, преобладать над своими страхами. Тогда мы сможем поговорить, и он увидит, что все в порядке, все прекрасно, и нам предназначено быть вместе.

Почему я вышла за Даниэля Найэла? Потому что я не могла помочь себе. Потому что хотела слишком многого, чтобы позволить ему уйти. Потому что я должна быть той, которую он хочет, той, с которой он будет жить и к которой станет приходить домой. Моя мать одобрила бы этот брак. Но любой, кто знает меня, считает, что я спятила. Во всяком случае, Даниэль и я вчера вечером обвенчались, и для меня это было прекрасно, могущественно, основательно. Когда мы стояли, окутанные небом, под зрелой, полной луной с Торневалом, поющим вокруг нас, окруженные ароматами горения смол, теплоты костра, согревающего нашу кожу, я чувствовала себя подобно Богине, полной жизни и плодородия. Для меня было настолько естественно целовать его. Да и как он мог не ответить? Мы были обнажены, и я обольщала его, стояло полнолуние. Конечно, он ответил. Но он нашел свой физический ответ (настолько публичный, такой засвидетельствованный) невыносимым. Для Даниэля это было оскорблением, унижением.