Дмитрий Хван - Зерно жизни

Вячеслав почти всё время молчал, слушая товарищей, а сейчас он обозначил движение. На него сразу обратили внимание. Инженер не спешил, потрепал волосы на голове, как первокурсник на зачёте и размеренно произнёс.

– Послушайте, но ведь если, как вы Павел, говорите, радиус аномалии не позволяет проникнуть туда объекту, размеры которого превышают примерный объём среднего человека, то всё очень усложняется.

– Ну да, как я говорил, мы сегодня пробовали автомобили. У нас ничего не получилось.

– То есть, получается, что можно рассчитывать только на ручную кладь, – озадаченно произнёс Смирнов.

Павел кивнул с крайне озабоченным видом и продолжил.

– У нас появляется проблема со стройматериалами, как тут строить что-то, если…

– Можно использовать местное дерево, мы же можем протащить и собрать тут станок с циркуляркой? Или торцовочный станок? Ведь такая задача вполне решима, – вставил Вячеслав.

Павел энергично кивнул на предложение инженера.

С площадки, куда так долго сегодня добирались бойцы, открывался шикарный вид. С одной стороны голубое море воды, с другой зелёное море леса, а далёкие горы выступали грядой за скрывающимися в тумане зелёными холмами. Восторг, одним словом!

В центре площадки, где собрались люди, горел костёр. Рядом была навалена куча хвороста, а кости и куски шкуры какого-то несчастного копытного лежали в откопанной ранее ямке, явно с прицелом прикопать это добро позднее. Там же валялась большая, передняя, часть этого животного, напоминавшего собой небольшого оленька, серого цвета с рыжими подпалинами. Но более всего удивляла голова животного – она была с клыками, далеко выдающимися к низу. Это придавало оленьку необыкновенный вид саблезубого копытного.

– Кстати, мясо не очень, – Васильев махнул рукой на тушку животного.

– Когда я попал сюда, я даже не успел испугаться, – Николай криво усмехнулся и продолжил, – меня как будто с разбегу остановили, ну как об стену шарахнулся.

– Иду, осматриваю обожжённые и вплавленные в землю трупы, вокруг сумрак, ветер. Еле ноги переставляю, ветер воет со свистом и вперёд гонит. А тут раз… и ничего тебя в спину не толкает, тишина. Я противогаз снял, а тёплый ветерок в лицо мне дует. И запах хвойного леса. Но самое главное – тишина! Я вообще был оглушён тишиной, – Васильев подкинул дровишек.

– Короче, стою, мысли путаются, шевелиться не могу, а кричать так сильно хочется, но горло пересохло. Так я только и свистнул что-то. А потом звуки на меня как накинулись – все подряд: шум прибоя, ночные крики птиц, стрекот насекомых, посвист ветра. Ну я и сел, за голову схватился, – Николай рассмеялся, смех перешёл в кашель.

– Вот чёрт, простудился тут. Сижу я, короче, и тут Сафарчик вываливается, прям мне под ноги. Сафаров, услышал, что разговор достиг и его, приподнялся.

– Я ему, Витя, мол. А он как давай кричать, – Коля опять закашлял, и глотнув из фляжки, заботливо переданной ему Новиковым, хотел было дальше рассказывать.

Но тут подал голос Сафаров.

– Эй, Колян, хорош! Тут у кого хочешь, истерика бы случилась.

– Ладно-ладно, – примиряющим тоном проговорил Николай.

Ким стоял несколько позади людей, собравшихся у импровизированного шалашика. Несколько длинных сухих жердей было приставлено к скале, закидано сверху лапником и обложено камнями, чтобы жерди не расходились. Ким уже снял окрестности, саблезубого оленька, весь разговор с нашедшимися парнями и теперь переключился на тело, лежащее в шалашике. А тем временем, внимание отделения явно переключилось на Сафарова.

– Виктор, расскажи нам, как уже успел ногу-то сломать? – спросил Сазонов и кивнул на ногу.

– А вон она, причина валяется, – Сафаров махнул рукой на тело в шалаше. Все повернули головы, в который раз вглядываясь в незнакомку.

– Я спускался к ручью, за водой, – Виктор приподнялся с утеплённой шинели, лежащей поверх лапника, – это вон за этой скалой, вниз и налево. Спускаюсь, меж деревьями и вдруг, она из-за дерева, неожиданно так вышла. Я струхнул, заорал и свалился. Очнулся – а гипса нет.

– Хорошо, Колян прибежал. Глазищи на неё выпучил, – рассмеялся Сафаров.

– Я, главное, наверх его тащу, а это чудо за нами идёт. Так и поднялась сюда, – продолжил Николай.

Новиков, Сазонов и Ким обступили странную женщину. Она была в грязной одежде, а её жалкий вид однозначно говорил о том, что женщине пришлось туго в последнее время. У незнакомки было широкоскулое и узкоглазое лицо, свалявшиеся волосы, перетянутые полоской кожи с вставками разноцветных камешков. Вся её одежда состояла из грубо выделанных шкур. На ногах были подобия унт, перетянутых на икрах и щиколотках кожаными шнурками. Пояс представлял полоску шкуры, которая была перетянута на груди. Но самое интересное – женщина была беременна, причём срок был поздний, месяц восьмой-девятый, судя по сильно выпирающему животу. Она не отрываясь, следила за бойцами, но дольше всего её взгляд задерживался на держащем камеру Киме. Это было вполне естественно, ведь Сергей был единственный азиат в отделении, да и во всей десантной команде БДК.

– Слушай Серёга, а она кто? Ну, в смысле, она же азиатка, – Сазонов явно не знал, как построить вопрос.

– Не знаю, у нас в Нальчике таких не было. Ну, она не кореянка точно, на китаянку и тем более японку совсем не похожа, черты лица, эм, слишком грубые. Сибирская народность, скорее всего – тувинка или якутка.

– Ну тогда всё сходится, – мрачно заявил Васильев.

– Что у тебя сходится? – удивлённо вопросили несколько голосов.

– Мы в Сибири, а где конкретно, пока не ясно.

– Ты, Николай, погоди про Сибирь-то городить. Скоро смеркаться будет, надо хвороста насобирать и ко сну готовится, – Сазонов нахмурил брови, глядя на останки оленька.

– И дохлятину надо закопать, а то мух не оберёшься, а то и кто покрупнее на запах пожалует. Коломейцев, Карпинский, а вы на гребень холма шуруйте, попробуйте ещё раз связаться с лагерем, в лесу не получится.

Российский базовый лагерь на Новая Земля.

Рабочие из новой партии ставили ещё одну палатку, в этот раз уже за оградой лагеря, на низинном лугу. Непослушную траву пришлось сначала уминать, а особо стойкую – выкорчёвывать. Отделения хозроты занимались готовкой и оборудованием продсклада, фасовкой и сортировкой продуктов. В лагере царило чувство первооткрывателей, люди были одухотворены стоящей перед ними задачей по исследованию этого мира. Несомненной удачей места выхода аномалии было то, что холм стоял на продуваемом тёплом ветром месте и, стало быть, в лагере не было той надоедливой мошкары, что донимала людей при выходах за водой или дровами для костра. А особенно при вылазках туалет, обустроенный по высшему разряду, который стал первым строением на новой Земле. При этом страдали двое – и тот, кто отправлял свои надобности, а особенно тот, кто шёл для страховки.