Дмитрий Хван - Зерно жизни

Полковник, на правах председательствующего открыл совещание, главным вопросом.

– Что мы будем делать, если аномалия не откроется? – Смирнов, скрестил пальцы рук и, бухнув по столу, обвёл всех долгим взглядом, сделав паузу, он продолжил, – сейчас нам надо уже что-то предпринимать, через три, максимум четыре месяца начнётся зима. Есть ли у вас какие-либо предложения?

Начал, как обычно, Вячеслав.

– Я вот что думаю, пока ничего не ясно… но! Нам уже надо серьёзнее обустраиваться.

– Зимой будет холодно, а топливо надо будет экономить.

– Вот,- он выложил на стол ту самую странную фигурку из белой глины, которую нашли во время похода биологов.

– Что это? – Раздалось несколько голосов.

– Что ты имеешь в виду, Вячеслав? – полковник удивлённо посмотрел на инженера.

– Кирпичи.

– Ты хочешь делать кирпичи? – воскликнул полковник.

– Разве не надо? Кто зимой откажется от печки? – инженер обвёл взглядом маленькую компанию.

– Но как ты будешь их делать, где материал возьмёшь?

– Я уже нашёл, спасибо нашей Галдан. Я месяц назад показал ей эту фигурку и спросил где взять много таких белых штучек. Она мне рассказала про белую воду, которая выше по течению большой реки входит в неё. То есть, выходило, что такие белые глины есть на реке, впадающей в Ангару. Поэтому сейчас я ставлю первоочередной вопрос по организации экспедиции на поиски белых глин. Я знаю, что они хорошего качества – глина жирная, фигурка не разбилась о камни с метровой высоты падения. Нам нужны печи на зиму и нужен кирпич для построек.

– Ясно, я думаю, что возражений быть не может по этому вопросу? – Смирнов оглядел людей.

– Но как мы поступим с туземцами? Ведь это сейчас мы в волчьем углу и пока нас никто не обнаружил, только потому, что мы не высовываемся? А они по реке шарятся постоянно.

– Да, Ярослав, это верно. Но мы не можем вечно тут сидеть! – объяснил полковник.

– А вдруг завтра аномалия откроется? – Радек решил вставить свои пять копеек.

– А вот как откроется, тогда и решим. Итак, всё – решено. Вячеслав, тогда собираешь группу, подумай, сколько человек тебе надо.

– Валентиныч, обижаешь, – Вячеслав достал из кармана лист бумаги, – вот, я накидал кое-чего.

Смирнов углубился в чтение.

– Погоди, это тебе около 20 человек надо, ещё охрану выставить надо.

– Да, по охране я там тоже написал. Но это прикидочно, сначала надо найти глину и обследовать местность вокруг. Я думаю, если место подходящее, то нам придётся переезжать на новое место. – Вы что бросите место аномалии, вы в своём уме? Как так можно сделать? Я отсюда никуда не уйду! – Радек разошёлся не на шутку.

– Погодите, об этом никто не говорит, – примиряюще сказал Вячеслав.

– Конечно, это место надо должным образом оборудовать и постоянно находится тут, – рассудил Смирнов.

– Так, ладно, по первому вопросу ясно. Завтра уйдём на двух лодках по Ангаре, поищем место, о котором сказала Галдан. Этот вопрос закрыли, кирпичи нам очень нужны.

Мурманск, 17 августа 2008.

Дела складывались хуже некуда, аномалия не проявляла себя уже третий месяц. В Североморск был отведён БДК-152, а научно-исследовательское судно 'Профессор Штокман' ожидало лишь решения Москвы. Базу сильно сократили, оставив вахтовый персонал, а также было принято решение о заморозке планов по строительству корпуса филиала московского института физики высоких энергий, как прикрытия для Объекта. Бойцы из спецподразделений, управленцы и большая группа учёных и специалистов всё ещё находились в спешно восстановленном посёлке Рогачёво, который за время изучения аномалии стремительно расросся и был чудесным образом реанимирован из того состояния, которое у медиков называют летальным. Павла отправили в Мурманск – объяснив это отпуском, чему он был очень недоволен. Профессиональная ревность к явно подсиживающему его полковнику из спецчасти, недавно прибывшего с материка с пятью сотнями бойцов – настоящими волчарами, чей взгляд сложно было держать. Да уж, это не морпехи-срочники, которые рядом с ними смотрелись не столь солидно. Слишком уж резко полковник стал пытаться поставить себя выше Павла и это выводило его из шаткого душевного равновесия, подточенного нестабильностью положения проекта.

Но были и позитивные моменты, самое главное, что напряжение в международных отношениях из-за российской аномалии заметно спало. Даже китайцы дольше не досаждали предложениями о совместном изучении аномалии. Убралась и большая часть агентов иностранных разведок из северных городов Мурманской и Архангельской областей, тех, кого ещё не арестовали, а просто взяли на карандаш наши контрразведчики. Да и вообще, Павел начал осознавать, что исчезновение этого прохода между мирами не столь уж и плохо. Но вот люди! Ведь там осталось сто сорок восемь человек!

Начальник проекта по прибытии в Мурманск сдал паспорта оставшихся на той стороне. Ещё на базе, в приступе меланхолии, он просматривал оставшиеся без хозяев паспорта и уже выучил практически всех оставшихся там людей, помнил почти каждое лицо. Пока, на стадии заморозки проекта, Павел сидел в выделенном ему кабинете в здании УФСБ по Мурманской области. Контора находилось в строгом здании советской постройки с присущими тому времени регалиями красной империи на фасаде. Павел долго не мог найти себе места, себя и только себя он винил в сложившейся ситуации, он пошёл на поводу у Москвы и не мог или не смог разъяснить опасность массового перехода людей через Объект. Но паршивые дела складывались не только у Павла, паршивой была и международная политическая ситуация.

Затихнув с требованиями на одном направлении, Китай словно взбесился на другом. По всем каналам крутили кадры, до боли напоминающие хронику конфликта далёких шестидесятых. Кадры, снятые на российско-китайской границе в Приморье. Переплывавшие Уссури на лодках, катерах и даже плотах, китайцы, как и раньше, устаивали бессмысленные, с точки зрения российских обывателей, акции. Они опять, как при Хрущёве, махали красными книжечками-цитатниками Мао и с остекленевшими глазами на безумных лицах толкали наших пограничников, пытаясь просто выдавить их подальше от российского берега. Но вся дикость ситуации заключалась в том, что на российской стороне происходило то же самое. Такие же китайцы с теми же цитатниками и с такими же безумными лицами собирались у застав и пытались прорваться внутрь ограждений. Усугублялось это тем, что зажатые с двух сторон пограничники не открывали даже предупредительного огня, был приказ "огня не открывать".

Павел знал, что официальный Китай давно стимулировал процесс въезда граждан Поднебесной на Дальний Восток России с целью, получив там национальное большинство, устраивать провокации, видимо время уже пришло. Ситуация была критическая, на все призывы Москвы одуматься, власти Китая не отвечали. Лишь центральная пресса Китая печатала пламенные воззвания к восстановлению исторической справедливости. Так же печатались изречения Мао Дзедуна и Дэн Сяопина о варварских захватах китайской земли царским правительство России. В статьях поносились русские казаки, дипломаты и деятели прошлого, такие как Хабаров, Невельской, Муравьёв, Игнатьев и многие другие. Истерия нарастала.