Дмитрий Хван - Зерно жизни

– Сколько ляшских семейств на сегодня имеется? – Прозоровский сидел за столом, просматривая бумаги поляков, оставленные в городе, да выслушивая доклады полковых воевод о потерях и трофеях, состоянии города и его жителей.

– Двадцать четыре семейства, князь! – ответил Гордон, драгунский полковник, проводивший, вместе с рейтарскими и солдатскими полками осмотр города.

Прозоровский кивнул:

– Добро, на соборной площади пускай будут. Во сибирские украйны определим ляхов в поселение, неча им в Смоленске обретаться.

Держа в голове письмо, князь помнил единственную просьбу писавшего. А именно – прислать в онежский край польские семейства, кои будут захвачены в полон во взятом городе. Князь собирался выполнить эту просьбу. Часть письма, касающаяся набегов крымчаков, уже наполовину была исполнена – в прошлом году татарам удалось вторгнуться в южные пределы Руси, да вдоволь пограбить Мценский, Орловский, Елецкий и прочие уезды. В этом году в письме говорилось о следующем набеге Мубарека на приокские уезды, в чём винились ляхи – подкупившие татар на вторжения. Об этом Прозоровский уже повторно, после письма погибшего Измайлова, писал царю, основываясь, якобы, на сведениях, полученных от поручика Воеводского, захваченного в крепости, да позже случайно напоровшегося на пику. В послании царю князь особенно напирал на скорейшее строительство Белгородской черты – системы фортификационных сооружений, которые заслоняли бы южные пределы Руси и направляли вектор татарских атак на польско-литовское государство. Ведь после десятка лет великой Смуты засечная черта была почти полностью уничтожена и многие города, такие как Серпейск, Лебедянь, Ряжск и Карачев, подверглись атакам и разрушениям. А набеги татар почти полностью совпадали с годами противостояния московитов с поляками.

Находясь в освобождённом от поляков городе, Прозоровский не наблюдал, к его великой досаде, и доли того ликованья, что было у иных русских городов, освобождённых от ляхов в Смуту. Даже в невеликом городе Дорогобуже и то народная радость была видна невооружённым взглядом, а тут – ну сменилась власть и сменилась. Апатия горожан не нравилась воеводе, жители сёл проходящее мимо русское войско встречали куда восторженней, коли не озорничали наёмники и казаки и не вытаптывались крестьянские поля и посевы.

'А коли ударили бы смоляне польскому гарнизону в спину, то-то веселье было бы!' – задумался Семён Васильевич.

Гонца с ответом из Москвы ждать надо было около дюжины дней, не менее. Не в силах терпеть это время, Прозоровский, оставив в Смоленске всех больных, раненых и гарнизон в семь тысяч воинов, устремился вниз по Днепру к Орше. Первые разъезды русского войска, прибывшие под стены города через пять дней, навели немалого шороху в польском гарнизоне. Не дожидаясь подхода самого войска московитов, поляки спешно бежали из города, даже оставив все четыре орудия, находившиеся в оршанском замке. Навстречу Прозоровскому из Орши вышел крестный ход, собравший горожан, тут, в отличие от Смоленска, ему были действительно рады. Оршанцы жаловались на притеснения, чинившиеся ляхами люду православному, воеводу засыпали и частными обидами, полученными местными купцами и ремесленниками от спесивых шляхтичей. В Орше был оставлен полутора тысячный гарнизон под началом князя Несвицкого. А Прозоровский увёл в Смоленск ещё четыре детных семейства ляхов.

По прибытию в Смоленск, воеводе вручили царский указ, дожидающийся его уже второй день. Царь приказывал немедля идти под Полоцк, всеми возможными способами удержав Смоленск, да елико возможно, разные малые городки привесть под Русскую державу. При подходе к Витебску Прозоровский отправил к городу разведчиков, дабы узнать состояние замков города, да велик ли гарнизон. Ему было известно о нелучшем состоянии стен Витебска, но на всякий случай, хотел проверить сие.

– Княже воевода, город Витебск почат делать земляной, да не доделан. А стоит на горе, а не строен, взять его мочно пятью сотнями человек. Да дворов мещанских, бают, с две тысячи, стоят не стройно, врозни, да живут люди не боевые, войны не знают, – доложили вернувшиеся разведчики.

– С наскоку град возмём! – уверенно воскликнул воевода.

Так и получилось – полуразрушенные Верхний и Нижний замки не смогли сдержать и лёгкого напора русского войска, а Узгорский замок, двое суток оборонявшись, сдался на третий день осады, выхлопотав себе право свободного прохода без артиллерии и запасов пороха. В Польшу ушло сто сорок четыре шляхтича, а горожане присягнули на верность царю московскому, изгнав из города латинскую ересь – училище кальвинистов. В начале мая, при стоящей на дворе тёплой и сухой погоде, был осаждён ещё один город древней Руси – Полоцк.

В указе царя Прозоровскому было надлежащим образом указано продержаться у Полоцка до начала лета, войско воевод Репнина и Плещеева, шедшее ему в помощь, уже было в пути.

Лагерь русского войска близ стен Полоцка, июнь 7141 (1633).

Осада Полоцка длилась уже третью неделю. Силы войска Прозоровского и Белосельского насчитывали немногим менее двадцати тысяч воинов, большей частью конницы, немалую долю армии составляли полки нового строя – солдатские, рейтарские и драгунские. Стрелецкие полки уже с трудом противостояли обученным на европейский манер мушкетёрам Польши, несмотря на закупленные в Голландии и Англии новейшие ружья и мушкеты. Присоединившееся к Прозоровскому войско Лукомского и Мякинина, пришедшее из Великих Лук, в предрассветном штурме выжгло посады города и обложило полоцкий замок, где укрылся польский гарнизон. Со дня на день ждали Репнина и его пятнадцатитысячное войско. Московские солдаты выжгли полоцкий острог, полностью его разорив. Держался только замок с немногими его защитниками, который был крепко обложен, безо всякой возможности к спасению. Недалеко от города стояло небольшое, до шести тысяч воинов, как доносили разведчики, польское войско. Но к Полоцку оно не приближалось, завидя же большой дым, исходящий из города, польское войско вскорости снялось и ушло на запад. Несмотря на державшийся замок, Прозоровский приказал немедля восстанавливать и укреплять стены и башни города силами полочан и части войска, ожидая того, что на выручку осаждённому гарнизону придёт большее войско.

Южнее по фронту также разворачивались боевые действия, поляки сначала небольшими авангардными отрядами пытались проникнуть в пределы Московии, но часто крайне неудачно – так, например, двухсотенный отряд пана Корсака был настигнут казаками и стрельцами на реке Орлее, неподалёку от Себежа и полностью уничтожен. Поляки также пытались взять приграничные русские города, осадив Путивль, Новгород-Северский и Стародуб, но городов взять не смогли, да ещё и немало претерпев от отважных вылазок русских гарнизонов, кои немало ляхов побили и взяли в полон. Лучше дела пошли было у пятитысячного войска запорожцев под началом полковника Острянина, казаки захватили и разорили городок Валуйки, а затем подступили к Белгороду. Им удалось выжечь острог города, но сам город держался, а при попытке его штурма казаки понесли немалые потери, около четырёх сотен человек. Черкасам пришлось отступить. Но белгородцы, воодушевлённые своим успехом, провели внезапную атаку на запорожцев небольшим отрядом под командованием стрелецкого головы Василя Хитрого, защищавшего Разуменские ворота. Они не только разрушили установленные под стенами города туры, щиты, приметы и лестницы, но и побили до восьми десятков запорожцев.