Энтон Майрер - Однажды орел…

– Дорогая, каждой профессии присущи свои возможности продвижения, и везде существует институт любимчиков.

– И какие еще возможности!

– Ну что ж, люди есть люди. Армия не может быть исключением, в ней тоже люди. Одни из них такие, как Джордж Колдуэлл, другие - как Клэренс Бэтчелдер, а большинство занимает какое-то среднее положение. Ты думаешь, мне дали бы майора, если бы не твой отец?

Томми бросила на него удивленный взгляд:

– Тебе звание майора присвоили за истинные заслуги, за храбрость и личный пример! Папа говорил мне об этом…

– Не совсем так. Многие сделали столько же, сколько и я, и даже больше, и тем не менее не командовали даже ротой. - Сэм улыбнулся. - Я считаю, что действительно заслужил то, что имел, но попробуй взглянуть на это глазами кого-нибудь вроде Бэтчелдера: Колдуэлл берет этого дерзкого молодого сержанта - срочнослужащего, имей в виду, только что вышедшего из новобранцев, такого, который не пробрался бы даже и в капралы, не вступи наша страна в войну, - так вот, он берет его и представляет чуть ли не ко всем существующим наградам, продвигает его все выше и выше, вплоть до майора. И этот незаметный пресмыкающийся подхалим не только заграбастывает все, что лежит близко, но и женится на дочери Колдуэлла, чтобы продвинуться еще выше и заграбастать еще больше… Томми недовольно скривила губы.

– Уж в этом-то тебя не может обвинить никто.

– Еще как могут! Всякий может обвинить любого в чем угодно. Нет ни одного такого действия на земле начиная с самого зарождения человека, которое нельзя было бы истолковать неправильно, если того пожелает очевидец. - Помолчав несколько секунд, Сэм добавил: - И ты, дорогая, знаешь все ото. Ты узнала это еще раньше, чем я.

– Нет. Я вовсе не знала этого. - Подойдя к окну, она сложила руки так, как будто ей было холодно. - Я просто воспринимала все как должное. Потом я восстала против этого, опять же не сознавая, против чего именно… Я сегодня получила письмо от Мари Лоувелл, - неожиданно добавила она.

– Да? - Дэмон знал, что Пит уволился со службы еще тогда, когда они были в форту Харди. - А почему же ты не сказала мне?

– Я хотела сначала обдумать все это одна, а потом поговорить с тобой. - Несколько секунд она внимательно изучала носки своих комнатных туфель. - Пит зарабатывает большие деньги, строя дома в Чикаго и в его окрестностях, там сейчас, наверное, большой строительный бум. У них очаровательный домик в Эванстоне, а дети учатся в частной школе. Мари спрашивает меня, где лучше остановиться во Франции. Через месяц или два они отправляются в Европу. На отдых…

Сэм молча смотрел на две параллельные царапины на полу, появившиеся, видимо, в результате передвиганий тяжелой мебели. В тишине неистово тикал на прикроватном столике круглый никелированный будильник; когда его слушаешь внимательно, то всегда кажется, что ритмичность тиканья меняется: то учащается, то снова замедляется приблизительно через каждые двадцать секунд.

– Куда мы идем, Сэм?

Сэм вопросительно взглянул на нее.

– Что ты хочешь сказать?

– Я спрашиваю, что нас ждет впереди? В самом деле? Ты окончишь эту школу одним из первых, может быть, даже самым первым. Документ об окончании подошьют в твое личное дело и…

Куда тебя пошлют? На остров Лусон? В Вайоминг, назад в Техас или, может быть, в Никарагуа - в другую школу, в другой, затерянный на равнинах гарнизон? И мы по-прежнему будем ходить на субботние танцевальные вечера, ты так же будешь готовить солдат и изучать кампании Артаксеркса или самостоятельно учить финно-угорские языки… А потом, через десять или двадцать лет, тебе снова дадут майора, если посчастливится, конечно, и ты будешь готов к прежнему образу жизни на новом месте, а наши дети получат великолепную возможность избрать себе спутников жизни из среды таких же детей армии… - Она провела рукой по своим гладко причесанным волосам и неожиданно взъерошила их. - К чему все это, Сэм? Скажи мне прямо и откровенно. Ты же понимаешь, жизнь проходит, у нас ведь она всего только одна, а нам похвалиться, по-существу, еще нечем…

На этот раз Томми отнюдь не была на грани того, чтобы разрыдаться; она даже не повышала голоса, и это немало удивило Сэма. Однако в ее ровном, сдержанном тоне и в выражении лица было что-то такое, что тревожило Сэма больше, чем слезы.

– Я не знаю, что ответить тебе на это, - проговорил он вполголоса. - Кроме того, что я уже высказал, мне нечего сказать. Я просто чувствую, что нахожусь там, где я нужен и где должен быть.

– Но почему? - мягко воскликнула она. - Это противоречит всему разумному…

– Война тоже противоречит всему разумному.

– Значит, ты намерен сидеть здесь, как Воуто, в ожидании следующей войны, в надежде на еще одно кровопролитие, которое даст…

– Нет! - энергично перебил он ее, явно раздраженный. - И ты хорошо это знаешь. - Он вскинул руки вверх: - Если бы бог спустился сейчас в эту комнату и сказал бы мне, что войны никогда, или хотя бы в течение только моей жизни, не будет - нигде, ни большой, ни маленькой - я заплясал бы от радости. Ты не должна так говорить обо мне, ибо это неправда.

Томми прикусила губу, подошла к нему и, прижав его голову к своей груди, сказала:

– Извини меня, Сэм. Я действительно не имела права говорить о тебе так. Извини.

– Я знаю, что среди нас есть люди, подобные Воуто. Может быть, их даже больше, чем я полагаю.

– Но в таком случае тебе, может быть, лучше уйти из армии и оставить в ней тех, кто хочет убивать, кто любит войну и с нетерпением ждет ее? Может быть, в армии должны быть одни мясники и садисты?

Сэм покачал головой.

– Таких в армии достаточно. Тем более необходимо, чтобы в ней были люди и другого сорта.

– Сэм…

– Да?

– Сэм, - она откинулась назад и пристально посмотрела на него, - ты не боишься, а?

Сэм медленно 5глыбнулся:

– Я боюсь многого. Что конкретно ты имеешь в виду?

– Мир вне армии… Ты не боишься, что не найдешь в нем для себя работы? Пит Лоувелл нашел, а ты найдешь?

– Нет, не боюсь. Я мог бы найти работу вне армии, и неплохую. А почему бы мне не найти? - Он помолчал, смотря ей в лицо. - А по-твоему, я не смогу?

– Не знаю. Уж очень быстро все меняется, и мы совсем не подготовлены для жизни в таком мире. Многие, кажется, просто плывут по течению, лишь бы шло время. Возьми того же Хови Сирлеса, который играет на пианино на вечерах да рассказывает забавные истории. Или Уолта Марбюргера с его фокусами на картах и домашней варкой пива. И самое смешное в этом то, что по прошествии некоторого времени все, что происходит там, за главными воротами, начинает казаться сложным, предъявляющим какие-то требования… Ты слишком хорош для них, Сэм! - воскликнула она вполголоса. - Для этих бэтчелдеров, воутов и сирлесов. Ты понимаешь?