Элис Хоффман - Речной король

Первыми похороненными на кладбище Хаддан-скул были четверо мальчишек, погибших во время Гражданской войны, и с тех пор каждая война увеличивала число могил. Членов преподавательского состава, выбравших упокоение здесь, а не на городском кладбище, тоже хоронили за этими воротами; впрочем, никто из них не просил о подобной чести уже больше двадцати лет, с тех пор как доктор Хоув скончался в возрасте девяноста семи лет, слишком упрямый, чтобы поддаться смерти, не приблизившись к столетнему рубежу. Это обособленное место обещало как раз то уединение, какого искала Карлин: если бы у нее был выбор, она предпочла бы общаться с покойниками, вместо того чтобы водить компанию с девочками из «Святой Анны». По крайнее мере, те, кто уже отошел в мир иной, не сплетничают, ж судят и не испытывают желания исключить кого-либс из своих рядов.

Карлин отодвинула засов кованых железных ворот и скользнула внутрь. Она не догадывалась, что находится здесь не одна, пока чиркнувшая спичка не осветила гигантский вяз в центре кладбища и человека под ним. Какой-то миг Карлин чувствовала, как сердце бешено бьется в груди, но затем увидела, что это всего лишь Огаст Пирс, тот бестолковый парень из поезда, разлегся на гладкой плите из черного мрамора.

– Ага. Вы только посмотрите, кто пришел.

Гас был счастлив видеть ее. Хотя он приходил на кладбище с самой первой ночи в Хаддан-скул, ему было страшновато в темноте. В большом вязе жила какая-то жуткая птица, она насмешничала, кричала, и каждый раз, когда что-то шуршало в кустах, Гас ощущал неотвязное желание сбежать. Он все время был настороже, опасаясь, что ему придется защищаться от взбесившегося опоссума или голодного енота, готового сразиться за «Сникерс», который Гас припрятал во внутреннем кармане пиджака. При его-то везении наверняка где-нибудь затаился скунс, готовый обдать его зловонным облаком. Ожидать подобных ужасов, но обнаружить вместо них Карлин Линдер было не просто облегчением. Это было благословением.

– Автоматическое исключение из школы, если нас поймают с сигаретами, – сообщил он ей, пока они вдыхали табачный дым.

– Я никогда не попадаюсь.

Карлин устроилась на надгробье Хостеоса Мора, второго директора Хаддан-скул, который при жизни упрямо плавал в реке каждое утро, невзирая на дождь, морось и снег, только ради того, чтобы умереть от пневмонии в возрасте сорока четырех лет. Еще он был курильщик, предпочитавший трубку, которую выкуривал ежедневно, как раз перед заплывом.

Гас усмехнулся, бравада Карлин произвела на него впечатление. В нем самом не было ни капли храбрости, но именно этим качеством он особенно восхищался в других. Он затоптал окурок в землю под шпалерой из роз сорта «Силестия». И тут же закурил следующую сигарету.

– Курю одну за другой, – признался он. – Скверная привычка.

Карлин откинула со лба светлые волосы, внимательно рассматривая парня. В звездном свете она казалась серебристой и такой прекрасной, что Гас заставил себя отвернуться.

– Бьюсь об заклад, это не единственная твоя скверная привычка, – предположила Карлин.

Гас засмеялся и растянулся на черной мраморной плите. «Eternus Lux» – было выгравировано под именем доктора Хоува. «Вечный свет».

– Как ты права! – Он замолк, чтобы выпустить идеальное колечко дыма. – Но в отличие от тебя я все время попадаюсь.

Карлин и сама об этом догадывалась. Он был таким уязвимым, с этой его широкой глуповатой улыбкой, тот тип мальчишки, который отрежет себе ногу, пытаясь выбраться из стальных кандалов, слишком поглощенный собственными страданиями, чтобы заметить ключ, все время лежащий рядом. Он изо всех сил старался показать, что воспринимает их случайную встречу как нечто обыденное, но Карлин почти ощущала, как колотится его сердце под толстым черным пальто. Он так нервничал, что это даже умиляло. Из дражайшего Гаса Пирса, вечно проклинаемого и отвергаемого, получится настоящий верный друг, это совершенно очевидно, а Карлин пригодился бы союзник. Каким бы странным и нелепым это ни казалось, но Гас был первым человеком с момента ее приезда в Массачусетс, с которым она чувствовала себя по-настоящему легко. Что же касается Огаста Пирса, к тому времени, когда они брели вдоль реки обратно к школе, он был готов умереть за Карлин, попроси она его об этом. Она действительно не ошиблась на его счет: в ответ на одно-единственное проявление доброты он отплатит вечной верностью.

Соседки Карлин по комнате и все остальные девочки из «Святой Анны» не могли понять такой дружбы и даже не догадывались, почему Карлин уже скоро стала проводить столько времени в комнате Гаса в «Меловом доме»; она располагалась на его кровати, положив голову ему на спину, пока читала про древние цивилизации, готовясь к занятиям у мистера Германа, или делала наброски, которые задавала мисс Вайнинг, преподаватель основ рисунка. Девочки качали головами и гадали, есть ли у Карлин хоть капля здравого смысла. Мальчики, о которых мечтали они, были из тех, кого невозможно заполучить, старшекурсники из «Мелового дома», такие как, например, Гарри Маккенна. Он был такой симпатичный и такой обходительный, и когда он улыбался своей знаменитой улыбкой какой-нибудь девчонке, у той подкашивались ноги. Еще один объект вожделения – Робби Шоу, который прошел через такое количество испытаний в первый год в Хаддан-скул, что получил прозвище Робо-Робби за свою нечеловеческую выносливость и хладнокровие.

Девчонки из «Святой Анны» не имели представления о том, что стоит ценить, а что лучше отбросить в сторону, но это нисколько не удивляло Карлин. Она прекрасно представляла, какой была бы их реакция, если бы они узнали подробности ее настоящей жизни до Хаддана. Ну разве не любопытно им было бы узнать, что очень часто ужинала она только белым хлебом с маслом? Разве не изумились бы они, выяснив, что она мыла голову жидким мылом, потому что оно дешевле шампуня, и что все ее помады украдены с прилавка косметического отдела в «K-марте»? Девчонки из «Святой Анны» обсуждали бы это дни напролет, если бы узнали, – так что какое Карлин дело до их болтовни? Она предпочитала пропускать мимо ушей гадкие комментарии Эми, когда Гас оставлял для нее записки в их общем с Эми ящике или присылал электронные письма; она и бровью не вела, когда в корпусе звонил телефон и Пегги Энтони или Крис Перси кричали, что звонит ее преданный раб, снова он, и не могла бы она попросить его не обрывать телефон.

Карлин с особенным нетерпением ждала записок, которые Гас умудрялся передавать ей во время тренировок по плаванию. Как он исхитрялся проходить мимо тренерши, оставалось настоящей загадкой, но каким-то образом он добился того, о чем большинство мальчишек в Хаддан-скул только мечтали: постоянного доступа в спортзал во время тренировок пловчих. Он знал некоторое количество отличных фокусов и написал на зеркале Эми нехорошее послание невидимыми чернилами, которое проявилось в один прекрасный день, когда воздух был особенно сырым. Он умел отпирать отмычкой дверь кафетерия после полуночи, с помощью рычага открывал морозильник, и они с Карлин угощались бесплатным фруктовым льдом и палочками мороженого. Он мог заплатить Тедди Хамфри в мини-маркете за пачку сигарет и при этом выйти за дверь с монетами, по-прежнему зажатыми в ладони. Но самым удивительным и поразительным из всех его талантов было умение рассмешить Карлин.