Элис Хоффман - Речной король

Но Эйб не был так уверен. Просто поразительно, как ловко те, о ком ты переживаешь, умеют обманывать тебя и насколько сильно ты можешь в них ошибаться. В те времена, когда Эйб был ребенком, он обожал всякое оружие. Каждый раз, когда Райт вывозил внуков на поле Мул штейна пострелять, Фрэнк сидел на стоге сена, зажав уши руками, пока Эйб стрелял; он стрелял из всего, что попадалось, даже из старого двенадцатизарядного ружья, которое они стащили у деда, оно было такое мощное, что, когда Эйб спускал курок, его часто опрокидывало отдачей на землю и он лежал на спине, глядя в небо.

Эйб раскрыл пакет, но, когда он уже собирался попробовать порошок, ожидая ощутить горечь кокаина, Пит Байерс остановил его.

– Не суй в рот эту дрянь, сынок, – сказал Пит. – Она тебе сожжет глотку.

Эйб мысленно перебрал все, чем мог оказаться этот порошок: разрыхлитель для теста, мышьяк, меловая пыль, «ангельская пыль» [5], смесь для кекса, героин. Сэм Артур собрался уходить, поговорив на прощание с Шоном о нехватке командного духа у «Селтик» и погоревав о том, что прошли те дни, когда всегда можно было рассчитывать на Ларри Берда [6], который умудрялся обеспечивать победу в самой безнадежной ситуации. Небо все утро хмурилось, угрожая снегопадом, но упало всего несколько снежинок, как раз столько, чтобы присыпать лед и сделать вождение особенно опасным.

– Пит, если ты знаешь, что это такое, ты должен мне сказать, – произнес Эйб.

Люди имеют право не рассказывать никому о своих делах, разве не так? Во всяком случае, Пит всегда был в этом уверен. Взять хотя бы случай с дедом Эйба, который прекратил под конец жизни принимать свои лекарства, просто перестал приходить за ними в город и покупать то, что прописал ему доктор. Как-то вечером Пит заехал к нему на ферму, он постучался в дверь, держа в руке нитроглицерин, который пролежал в аптеке на прилавке несколько дней, однако Райт не пригласил его зайти, несмотря на свое обычное гостеприимство. Он просто поглядел на него сквозь внутреннюю дверь и сказал: «У меня есть на это право», – и Пит вынужден был с ним согласиться. Если человек возьмется вдруг судить, что правильно, а что неправильно, ему потребуются силы ангела земного, причем он должен обладать такой мудростью, какой – Пит Байерс это знал – он не обладает.

Было трудно все эти годы ни разу не нарушить конфиденциальности, лежать рядом с Эйлин в постели и ни разу не проговориться ни словечком, никогда ничего не обсуждать. Когда они приходили в гостиницу на новогодний вечер с танцами, он всегда знал, какая из официанток принимает противозачаточные пилюли, он был в курсе того, что Дорин Беккер испробовала почти все, пытаясь избавиться от сыпи, точно так же, как знал, что сын миссис Джереми, Эй-Джей, приходивший в гостиницу забрать нарезку из сыра и креветки для вечера, который ежегодно устраивала мать, начал принимать антабус в очередной попытке завязать с пьянством.

Все эти сведения превратили Пита в человека, который почти никогда не высказывался ни по какому поводу. Пожалуй, если бы он узнал, что инопланетяне высадились в Хаддане и поедают капусту на полях, готовясь к войне, он просто посоветовал бы своим посетителям посидеть пока дома, заперев двери, и как можно больше времени проводить с теми, кого они любят. Пит прекрасно понимал, что люди жаждут приватности, они имеют право встретить смерть так, как считают нужным, и жить точно так же, по своему разумению. Он никогда не обсуждал частную жизнь посетителя или друга, во всяком случае до сих пор. Пит придвинул стул и сел: у него есть полное право чувствовать себя усталым. Он простоял большую часть из своих сорока пяти лет и столько же времени провел в молчании. Пит вздохнул и протер очки белым аптекарским фартуком. Иногда человек поступает неправильно ради доброго дела, решение принимает спонтанно, как будто ныряет в холодный пруд в разгар жаркого августовского дня.

– Гас приходил сюда почти каждый день. Он рассказывал мне, что мальчики, с которыми он живет, отравляют ему жизнь. Как-то раз я предложил ему одно средство, когда он не мог спать. Хуже всего был некий вид инициации, через которую он обязан был пройти, чтобы стать своим в доме, где жил. Он сказал, они дали ему задание, которое, как они думали, никто не может выполнить. Они хотели, чтобы он превратил белые розы в красные.

– И в этом состояла инициация? – Эйб был смущен. – Не напиться до потери сознания? Никаких безрассудств и ужасов?

– Они выбрали невыполнимое задание, – сказала Карлин. – Чтобы у него ничего не получилось и они могли бы от него избавиться.

– Но в этом не было ничего невозможного. – Пит взял пакет с порошком. – Кристаллы анилина. Старый фокус. Посыпаешь им белые розы, отворачиваешься на секунду, сбрызгиваешь цветы водой, и все готово. Невозможное исполнено.

Позже, когда Карлин возвращалась в школу, она зашла по дороге в цветочный магазин «Счастье цветовода». Когда она вошла, над дверью звякнул колокольчик. Пока Этти Нельсон, жившая через полквартала от Эйба на Стейшн-авеню, обслуживала ее, Карлин размышляла, сколь разнообразные формы способна принимать жестокость. Список оказался слишком длинным, чтобы она успела вспомнить все к тому времени, когда выбрала полдюжины белых роз, великолепных, белоснежных, стебли которых топорщились черными шипами. Дорогая покупка для школьницы, поэтому Этти и спросила, предназначается ли этот букет для особенного случая.

– О нет, – ответила ей Карлин. – Просто подарок для друга.

Карлин расплатилась и вышла на улицу, оказалось, что небо, затянутое бесконечной серой пеленой, все-таки разродилось густым снегом. Розы, выбранные Карлин, были белые, как снежинки, которые уже собрались в сугробы на углах улиц, и такие ароматные, что люди по всему городу, даже те, кто горячо надеялся на возвращение хорошей погоды, расчищая от снега дорожки и машины, останавливались, чтобы посмотреть, как она идет: красивая заплаканная девочка, несущая розы под густым снегопадом.

В первый день нового года, ближе к полуночи, взятый Гарри напрокат фургон остановился у «Мелового дома». Карлин могла бы ничего не узнать, потому что и мотор, и фары выключились раньше, чем машина заскользила по обледенелой стоянке, но она проснулась, когда Эми со щелчком повернула ручку двери и, как ей казалось, осторожно пробралась в комнату. Пай вернулась этим же днем, но она спала крепко и не почувствовала, что Эми внесла с собой запах обмана, а когда она сняла с себя одежду и поспешила к кровати, у нее на плечах и шее были видны засосы.

– Хорошо провели время? – окликнула ее Карлин хриплым холодным шепотом.

Она видела, как Эми вздрогнула и подтянула одеяло к шее.

– Ага. Лучше некуда.