С.Г. Кара-Мурза - Хроника пикирующей России. 1992-1994

Наконец, мелочь, но тривиально постыдная. В ходатайстве О.Румянцева — до десятка орфографических ошибок на страницу. И это на бланке Народного депутата РСФСР, с явной претензией оставить документ для истории. Конечно, виновата машинистка, конечно, некогда — так дай кому-нибудь исправить, ведь неприлично. А уж о стиле умолчим. На каждом шагу перлы вроде: «Партия всегда рассматривала себя как орудие осуществления классового господства, противопоставляя свое понимание себя всему остальному обществу». Видимо все-таки, борьбу с ленинизмом Олег Германович начал с отказа от призыва учиться — а все остальное просто приложилось как следствие.

1992

Рассмотрение «дела КПСС» в Конституционном суде, несмотря на все старания политического режима и его прессы, постепенно превращается в глубокий спор мировоззрений, в сравнение разных «правд» о мире, человеке и обществе. Режим постарался опошлить этот спор — уже тем, что выставил такие фигуры, как адвокат Макаров. Послушное телевидение прячет от людей важное событие, отдавая скудные минуты комментариям странного правоведа Яковлева. Слушать его банальные рассуждения все равно невозможно — все внимание приковывают выкаченные из орбит глаза. Лишив людей сопричастия к ведущейся в суде дискуссии, важной всем нам в этот момент душевной смуты, режим из мелких политических интересов совершил большой грех. Эта дискуссия — национальное достояние, и оно у нации украдено.

Но было со стороны противников КПСС выступление, которое идеологи посчитали блестящим и показали по телевидению достаточно полно. Это — выступление известного правозащитника Ковалева. Оно было высоко оценено и «стороной КПСС» как искреннее и целостное. О нем я и хочу сказать.

Действительно, речь Ковалева резко отличалась своей цельностью от речей Шахрая и Ко. уже потому, что ему не надо было прибегать к казуистике и решать неразрешимую задачу — так обвинить КПСС, чтобы не забрызгать репутацию Ельцина, Бурбулиса, Горбачева и т.п. Выступление Ковалева сразу выделилось своей правдой . Ведь даже если остальные свидетели против КПСС, бывшие секретари райкома (или обкома), и сообщали достоверные факты, они сообщали их в препарированном виде. Их правда пошлая и — такова диалектика — их неправда тоже пошлая, пользы от спора с ними никакой, как будто съел какую-то гадость. В выступлении же Ковалева — правда страдания и совести — и неправда крупная, из которой можно многое понять. А понять — почти преодолеть.

Трудно спорить с тем, кто страдал. Но Ковалев по сути требует отказа от всей нашей истории (как минимум тысячелетней). Тот, кто такого отказа не приемлет, вынужден спорить. Ограничусь лишь немногими темами. Первая — тема вины и покаяния .

Ковалев требует покаяния, выступая обвинителем не только КПСС, но и всего народа (за большевизм и Сталина). Но покаяние — действие глубоко интимное. Почти во всех культурах, а в православной наверняка, это действие «организуется» в рамках религиозного чувства под покровом (даже неявном) благодати. Перенесение этого действия в социальный или политический контекст — это такая профанация, которая даром не проходит. Она неизбежно кончается кровью. Это видно по тому, какой тип «покаяния» навязал перестройке типичный интеллигент Абуладзе. Он восстал против присущего религиозному сознанию стремления « похоронить зло » (а порой и забить в могилу осиновый кол) и призвал всех не дать ему места в земле, выкопать его из могил и бросить прямо в город, в души всех его жителей — таков последний кадр его фильма. Так и поступали архитекторы перестройки.

Так что же остается этому злу делать, как не воплощаться в живых? Эту борьбу мы и видим в суде. Слободкин удерживает большевизм: «Спите, товарищи, тихо!» Ковалев его отталкивает, требует у большевизма: «выйдем, поговорим». Когда-то Слободкин скажет: «Ну, ладно. Получайте!» — и отпустит. И уже видно, что разговор будет страшным. Но ведь Сталина с того света (как и классовую борьбу) возвращают в нашу жизнь именно Гайдар, орудуя в экономике, и Адамович, орудуя в культуре. А все ритуалы КПСС (до Горбачева) успокаивали и отправляли душу сталинизма в небытие, в историю.

Обвинение «позволили править Сталину» основано на той же логике, по которой обвиняют сегодня еврея, «распявшего Христа». Но это — стереотип мышления русского радикального интеллигента. Точно так же 80 лет назад обвинили одних за то, что были крепостниками, а других за то, что терпели рабство. Гражданская война и стала навязанным тогдашними абуладзе и ковалевыми покаянием, отмыванием греха крепостничества.

Свидетель этой попытки С.А.Аскольдов писал в сборнике «Из глубины»: «Русь была до отмены крепостного права, а отчасти и после него страной рабов и рабовладельцев, и это не мешало ей быть «Святой Русью», поскольку крест, несомый одними, был носим со светлой душой и, в общем и целом, с прощением тех, от кого он зависел… Так праведность десятков миллионов очищала и просветляла в единстве народного сознания грех немногих тысяч поработителей, к тому же грех, часто ясно не сознаваемый в качестве такового ни той, ни другой стороной… Но стоило гуманистическому сознанию заявить свои права и по-своему разъяснить это несомненно ненормальное, но все же религиозно оправданное и столь характерное для свято-звериного состава русской души положение вещей, как тот же самый факт получал также и иное религиозное значение… И подвиг долготерпения стал приобретать дурной смысл «нарушения элементарных человеческих и гражданских прав».

Кредо Ковалева таково: даже хорошие дела от КПСС были мерзки . Все, что делалось с участием КПСС, могло быть только злом. Но это и есть суть манихейства, отход от целостного образа жизни к иссушающему разделению Света и Тьмы. Сам Ковалев признает, что КПСС пронизывала всю жизнь страны. Получается, вся наша жизнь была зло. Всем следует пойти и утопиться. Здесь присущее радикальной интеллигенции морализаторство доведено до предела. «Если улица не ведет к Храму — зачем она?» — вот кредо тоталитаризма. Не только должны быть разрушены все улицы, ведущие куда бы то ни было, помимо Храма (вся Земля должна быть превращена в монастырь), но ведь и все остальные, «плохие» храмы, помимо очень специфического Храма либеральных «демократов», должны быть разрушены.

Именно этот морализаторский тоталитаризм создал культурные предпосылки русской революции и о нем писал в «Вехах» С.Л.Франк: «Русский интеллигент не знает никаких абсолютных ценностей, никаких критериев, никакой ориентировки в жизни, кроме морального разграничения людей, поступков, состояний на хорошие и дурные, добрые и злые… Но, уединившись в своем монастыре, интеллигент не равнодушен к миру; напротив, из своего монастыря он хочет править миром и насадить в нем свою веру; он — воинствующий монах, монах-революционер. Все отношение интеллигенции к политике, ее фанатизм и нетерпимость, ее непрактичность и неумелость в политической деятельности, ее невыносимая склонность к фракционным раздорам, отсутствие у нее государственного смысла — все это вытекает из монашески-религиозного ее духа, из того, что для нее политическая деятельность имеет целью не столько провести в жизнь какую-либо объективно полезную, в мирском смысле, реформу, сколько — истребить врагов веры и насильственно обратить мир в свою веру… Кучка чуждых миру и презирающих мир монахов объявляет миру войну, чтобы насильственно облагодетельствовать его».