Михаил Исхизов - Капкан для лешего

- Ты знаешь, с кем связался? - спросил леший.

- Пока не знаю. Когда резать буду - спрошу кто он такой. Сначала спрошу, потом зарежу.

- Ты на водяного нарвался. Забудь про свой ножик. У него сила, как у дикого медведя. Это хорошо, что он тебе всего четыре зуба выбил. Значит, легонько ударил без злобы, вполсилы. Ты к нему не лезь. Он если рассердится, на щепу тебя пустит.

- Мы, горцы, никого не боимся, - возразил гвиллион. - Я его все равно зарежу, - но уверенности в его голосе значительно поубавилось.

- Как хочешь, - пожал плечами леший. - Мое дело предупредить. Если тебе так хочется, попробуй. Я когда в ваших местах буду, расскажу, где тебя похоронили, и вещички твои родственникам передам.

Гвиллион задумался, даже спасибо лешему не сказал. Он сам собирался вернуться в горы.

- Слушайте меня еще раз, - обратился на этот раз леший ко всему отряду. - Дело мы свое сделали, осталось только уйти из Леса. Пока - сидите тихо. От землянки больше чем на десять шагов не отходить. Тебя, гвиллион, назначаю старшим. Всем слушаться его беспрекословно, - приказал он остальным членам отряда. - А за любой непорядок спрошу с тебя, сокращу твою долю.

Леший, осторожно ступая, чтобы не оставить следов, отошел в сторону от землянки, нырнул в густой дремучий ельник и проскользнув сквозь него вышел на едва заметную тропу, протоптанную когда-то пущевиками.

Теперь они никуда не денутся, - рассуждал он. - Гвиллион и сам из землянки не выйдет, и других не выпустит. Ничего, ждать осталось недолго.

Леший пощупал карман куртки. Мешочек приятно топырился твердыми зернами. Маленький мешочек, но стоит дорого. А ведь кроме мешочка в кармане ничего нет, - вдруг сообразил он. - Как это нет? Там же нож должен лежать и манок для уток и большая дикая груша, которую он сорвал, когда шел к землянке и теперь собирался съесть.

Леший сунул руки в карманы. Так и есть, пусто. Окромя зерен - ничего. Только какая-то закорючка... Леший вынул ее из кармана. Это была металлическая скрепка из той коробочки, которую серваны украли у Ставра.

- Ну, серваны! - сказал леший, как выругался. - Опять карманы очистили.

Глава двадцать первая.

Еропка и Колотей сидели на бревне возле землянки и ждали Ставра. Колотей сосредоточенно чертил длинным черным посохом на земле какие-то причудливые, одному ему понятные загогулины. Еропке казалось, что Колотей только держит посох, а тот сам накручивает чудные узоры. Колотеев посох вполне такое мог. Был он явно связан с каким-то волшебством или даже с колдовством. И в Лесу его все опасались. Посох был черными, блестящим и хотя служил он Колотею много лет, ни одной царапины или ссадины на нем не было. И неизвестно из какого дерева его сделали. А, вполне возможно, это было вовсе и не дерево, а что-то другое, никому непонятное. Еропка как-то раз, когда Колотей оставил посох возле дуба, а сам отошел куда-то, хотел взять его в руки, так не поднял, не смог оторвать от земли, таким он оказался тяжелым. Хотя, скорей всего не в тяжести было дело. Просто посох не дался Еропке и никому не давался, кроме хозяина. А старый леший им помахивал легко, как тростинкой, будто посох ничего не весил.

Еропка понимал, что Колотей и посох стараются определить, кто украл зерна, и вначале внимательно следил за чудными узорами, пытаясь в них разобраться, но вскоре убедился, что хоть сутки смотреть будет, все равно ничего не поймет. А самому заняться было нечем. Еропка маялся от скуки. Ему хотелось поговорить, но мешать Колотею он опасался. Да к тому, когда дед свои загогулины рисует, его не очень-то и оторвешь от этого занятия. Колотей рисовал, пришептывал что-то непонятное и вроде даже не замечал, что Еропка сидит рядом. Если бы Еропка сейчас вскочил на бревно и сплясал с гиканьем, притопом, прихлопом и в три присвиста, Колотей бы, наверно, его и тогда не заметил.

Еропка ерзал-ерзал по отполированному за многие годы задами леших бревну, пытаясь сообразить, чем бы заняться, но сообразить ничего путевого не мог. И тут он увидел Фроську. Сорока устроилась на толстой ветке, как раз над лешими и тоже, видно, ждала Ставра.

- А, Ефросинья! - обрадовался Еропка. - Тебя то, Фросенька, я и хотел увидеть. Слетай-ка сюда, любезная, дело к тебе есть, поговорить надо.

Поговорить Фроська всегда была готова. Поэтому мигом перебралась с дерева на бревно, встала возле Еропки и застыла, уставившись на лешего черными бусинками глаз.

- Ты, Ефросинья, есть птица совершенно разумная, - начал Еропка, еще толком не зная, о чем поведет разговор, - потому как у тебя наличествует полный интеллект. И пользуешься ты в Лесу на вполне законных основаниях, глубоким авторитетом...

И тут Еропка сообразил, что надо сделать: надо натравить настырную птицу на Могуту. Пусть она полетает за молчаливым лешим и подразнит его. Что-нибудь непонятное для лешего выкрикивает. Могута непонятное не любит, станет сердиться, а лешие повеселятся.

- Есть такое мнение, что хватит тебе быть сорокой, пора тебя в лешие зачислять, - начал он заводить Фроську. - В Лесу, видишь ли, вакансия открывается. Селий на пенсию собрался, и надо кого-то на его место назначить, чтобы за околотком присматривал и научной работой занимался.

Фроська, даже клюв разинула, от неожиданной радости. Еще ни одной сороке не предлагали такую должность. О том, чтобы перейти в лешие ни одна сорока и мечтать не могла. Значит, все-таки оценили! Есть еще в Лесу справедливость!

- У тебя, Ефросинья, судя по твоему амплуа, имеется огромный нерастраченный потенциал. А что касается анализа и синтеза, то ты к ним склонность еще с детства имеешь. Вот только развернуться тебе не давали.

Фроська понимала почти все, что говорили лешие. Но уж не такое умное, как еропкинский разговор. Из того, что он сказал, сорока поняла только то, что ей не давали развернуться, и с этим она была вполне согласна.

- Ага! - охотно подтвердила она.

- Не банника же, в лешие переводить, - продолжил Еропка, - он у нас новенький, Лес, как следует, не знает, а главное, логика у него хромает и высокими аналитическими способностями не отличается. Аутсайдер он, если коротко говорить. Можно бы Никодима, он вполне соответствует, тоже умный, как и ты, так Никодим в школе работает, всеми домовыми избран, они его не отпустят. А твоя кандидатура вполне подходящая. По консенсусу единогласно пройдет. Интеллект у тебя высокий и нравственный.

Фроська не мигая, смотрела на Еропку. То что она совершенно разумная, сорока и сама знала. Насчет авторитета тоже давно уже не сомневалась, многие в Лесу боялись ее острого язычка. И уж научной работой она займется не хуже других. Не ясно было, что такое "интеллект". Но раз "высокий" значит хорошо. А перейти в лешие - так это же настоящее счастье!