С.Г. Кара-Мурза - Статьи 1988-1991

Я предполагаю, что внезапное исчезновение врага просто поставило «архитекторов перестройки» в тупик. Все программы были рассчитаны только на разрушение, но на разрушение через длительную героическую борьбу. И вдруг все рухнуло. Да это просто ловушка! Одно дело сказать: ах, консерваторы не дали выполнить программу «500 дней», ухожу в отставку! А другое дело — подобные программы действительно внедрять в жизнь и брать на себя за них ответственность. Ведь законы, подобные закону о кооперативах или о приватизации предприятий — так, как они были сформулированы, — и не имеют никакого экономического смысла, они были предназначены лишь для ликвидации старого хозяйственного механизма как основы ненавистного строя. То есть, были сугубо политическим инструментом. Мне пришлось участвовать за рубежом в семинаре, где экономисты разбирали наш закон о кооперативах. Отмечалось, что давать кооперативам право внешней торговли при том, что цены внутри страны совершенно не соответствуют мировым — это заведомо толкнуть их на спекуляцию национальным достоянием. Если внутри страны нефть обходится в два доллара за тонну, а за рубежом продается по сто долларов, то отправить эту нефть своим колхозникам или даже фермерам, с точки зрения рыночной экономики, просто святотатство.

Тот факт, что радикальные меры по развалу хозяйства после путча, похоже, приторможены, вселяет надежду на то, что у демократов, оставшихся один на один с народом, просыпается инстинкт государственников. Но эти надежды, как показала речь Б.Н.Ельцина на Съезде народных депутатов РСФСР, оказались иллюзорными. Революция продолжается!

В этой ситуации первое условие спасения — изжить из нашего сознания те горы мифов, которые наворочены во время перестройки. Надо сбросить с глаз повязки, розовые, черные и т.п. очки. Все равно придется идти вперед — пытаться вновь собрать старый хозяйственный механизм и потом его улучшать уже невозможно. Надо овладеть процессом и стараться направить его на путь развития по возможности с меньшими потерями. А для этого мы должны трезво взглянуть на исходный миф — о «возвращении в мировую цивилизацию» и о построении в России «рыночной экономики», а также на те идеологические установки, которые нам вбили в голову и без которых никто в эти мифы не поверил бы.

И первая идеологическая установка, которую мы послушно восприняли и которая может стоить нам гражданской войны — это новое классовое сознание. Это утверждение, будто наш народ делится на два класса — разумных, бережливых и работящих («сильных»), и глупых, неспособных, ленивых («слабых»). Таким образом обосновывается социальное расслоение внутри одного народа и неравенство в межнациональных отношениях. Для обоснования этого привлекается и авторитет науки, и сила художественного слова, и страстная публицистика. Мы поговорим в следующий раз о первом и неизбежном следствии этого нового мышления — о снятии врожденного инстинкта, налагающего запрет на убийство ближнего. О том, как идеологи радикальных либералов вольно или невольно разрушали это табу и не могли этого не делать.

За годы перестройки мы привыкли к тому, что еще недавно казалось вещью совершенно немыслимой — к систематическому убийству людей прямо на улице, среди бела дня и при большом стечении народа. Это убийства по политическим, а не корыстным мотивам. Это убийства не конкретных личностей, а врагов — всех тех, кто по какому-то признаку относится к целой группе, которую завладевшие властью политики посчитали вражеской. И неважно, что это за власть — избранного президента (как в Грузии), националистов-неформалов (как в Нагорном Карабахе) или мафиозной группировки (как в Фергане). Важно, что это уже власть, которая может приказать: иди и убей!

Какую же роль во всем величественном проекте перестройки сыграл процесс формирования всех этих типов власти? Зачем во всех концах страны выращивали и пестовали маленьких и больших политиков, которые исподволь начали приучать свою паству к виду крови? Можно ли было без этого обойтись? К сожалению, никак нельзя. Это — издержки светлой цели построения на этой части суши процветающего капиталистического общества. Нужно было разрушить все узы солидарности, приучившие нас считать друг друга братьями. Вспомним хотя бы, как клеймили все эти годы ненавистную уравниловку, которая была перенесением идеи братства в сферу экономики.

Теперь перед идеологами встала трудная задача: убедить, что люди — не братья, что «человек человеку — волк», что «ворон ворону глаз выклюет». Братоубийство для этого — лучшее, хотя и сильное средство. Привыкший к присутствию братоубийства в нашей жизни человек уже не ужаснется при виде угасающих в бедности пенсионеров: «Эва! Вон в Фергане турок живьем сжигают — и ничего!». И убийства на этнической почве взяты лишь как пусковой механизм, снимающий запрет на убийство ближнего. Впереди — убийства (моментальные или медленные) социальных противников.

Вот как газета «Московский комсомолец», морально готовя нас к рыночной экономике, излагает сущность человека: «Изгнанный из эдемского рая, он озверел настолько, что начал поедать себе подобных — фигурально и буквально. Природа человека, как и всего живого на земле, основывается на естественном отборе, причем на самой жестокой его форме — отборе внутривидовом. Съешь ближнего!».

Очень важная вещь: все современные идеологи, разжигающие ненависть между людьми, ссылаются на авторитет науки. Еще бы! Наука в «цивилизованном» обществе заменила религию, и при звуках ее трубы здравый смысл сразу отключается. Так вот, в большинстве случаев идеологи нагло врут — ничего, подобного их призывам, наука не утверждает. Послушаем, что говорит замечательный ученый современности лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц. Нашему читателю дали познакомиться лишь с его книжками про гусей и медведей, но не эти книги — главные. Вернувшись из русского плена со своим прирученным воробьем он, бывший военный врач, занялся исследованием поведения животных и человека. Он сделал важный шаг в выяснении связи инстинктов человека и культуры, и сказал много таких вещей, которые нам было бы очень полезно знать в годы перестройки. Так, в своей статье 1955 года «Об акте убийства себе подобного» он писал: «К несчастью, пропагандисты войны всех времен показали, что они обладают гораздо более верным практическим знанием человеческих инстинктов, чем те моральные истины, которое вещают самые тонкие философы. И они знают, что инстинктивный запрет на убийство противника можно снять, говоря людям, что противник не является «подобным им», что он не принадлежит к тому же виду, что и они… Любое националистическое движение и любая расистская пропаганда основаны на этом принципе».