С.Г. Кара-Мурза - Статьи 1988-1991

Но нас это сейчас не волнует — на фоне того, что происходит со страной, это действительно событие само по себе мелкое. Дело Бакатина для нас — лишь реактив, лишь кислота, какой выявляют фальшивую монету. И образ мыслей, и характер совести, и отношение Бакатина к России проявились вполне, и никакой таинственной душевной драмы за ними нет («Подумаешь, бином Ньютона!» — сказал бы бес Коровьев, — а он наверняка был бы у нас как минимум Народным депутатом, если не от Союза журналистов, так от Академии наук). Поэтому, будучи уверенными в «кислоте», приступим к анализу «монеты».

Бакатин — виднейшая фигура и во всех отношениях свой человек в той группе нашей интеллектуальной рыночной элиты, которая возглавляет прозападное крыло либерально-демократического движения. Вместе с другим роскошным фруктом номенклатурного парника, Эдуардом Амвросьевичем Шеварднадзе, Бакатин составлял ядро видимой части «президентской рати» Горбачева. Вспомним, сколько упреков посыпалось на Горбачева в демократической прессе, когда он под давлением консерваторов велел на время уйти Шеварднадзе и Бакатину в тень. «Да как же вы могли пожертвовать лучшими, преданными вам кадрами!», и т.д. С другой стороны, вспомним все те выражения, в которых отзывался о них Горбачев за все время перестройки. Это — действительно, свои душой и телом, а не «мешки» вроде Янаева и Пуго, заранее предназначенные для сдачи.

Может быть, Михаил Сергеевич, тоже известный идеалист, обманывался относительно Бакатина, и его поступок явился полной неожиданностью, очередной трагедией для доверчивого президента, как говорят, родом из русских крестьян? В это невозможно поверить, ибо подобные дела Бакатин совершал и в бытность свою министром внутренних дел. Именно он нанес сильный удар по СССР, расчленив единое МВД и подчинив его куски республиканским правительствам, переживавшим детскую болезнь сепаратизма. Когда консерваторы подняли шум, президент сделал большие глаза: «Как! Расчленили милицию? Да не может быть! Обязательно скажу Бакатину, чтобы разобрался». Разбирательство кончилось тем, что Бакатин выдал боевикам сепаратистов большие партии автоматов Калашникова из арсеналов МВД СССР: «стреляйте, люди добрые!». Опять же, как убежденный демократ и враг «советской империи» Бакатин имел полное право сочувствовать латвийским сепаратистам. Но принять пост Министра внутренних дел этой «империи» и получать от нее жалованье, ведя против нее подрывную работу, мог лишь человек с психологией предателя (что, разумеется, само по себе ненаказуемо, а при новом мышлении стало даже достоинством государственного деятеля).

Вспомним весь латвийский эпизод в целом, он очень поучителен. Одной рукой Бакатин разрушает союзную милицию и вооружает сепаратистов. Горбачев делает большие глаза, а через плечо подмигивает Бакатину. Затем выходит Указ Президента СССР: «Разоружить боевиков немедленно! Бакатину — проследить!». Подчиненный МВД СССР рижский ОМОН начинает выполнять приказ, лезет под пули, жертвует благополучием своих семей, отказываясь верить, что в Кремле хохочут над этой «страной дураков» и ее защитниками. И когда перестроечный фарс подходит к концу, омоновцев сдают латвийской охранке — вопреки не только совести, но и Закону. Что же их бывший шеф Бакатин, в это время уже шеф КГБ? Не было сил пресечь эту акцию? Было некогда — списывал секретные документы? Или выдача Парфенова была согласована уже в прошлом году, когда издавался Указ о разоружении незаконных формирований? Ответы на эти вопросы мы вряд ли получим, но они не повлияют на общий вывод.

А вывод этот таков: вся политическая группировка, к которой принадлежит Бакатин, обладает единым мировоззрением, единым психологическим и нравственным стереотипом. Бакатин — лишь наиболее явный выразитель этого стереотипа, по предназначенной ему роли вынужденный действовать «на поверхности». Когда эта группировка и обрамляющая ее свита интеллектуалов (экономистов, журналистов, социологов) пришли к власти, наша песенка была спета. Нас не могли не сдать любому, кто согласился бы заплатить даже самую скромную цену — будь то наша отечественная мафия или зарубежные гуманисты. При условии, разумеется, что покупатель обещает разрушить ненавистную «советскую империю» и установить цивилизованную демократию (то есть, запретить устаревшую КПСС и передать часть ее богатства маленькому, милому Движению демократических реформ). Этими принципами ни Горбачев, ни Бакатин поступиться не могли. Этих идеалов у них не отнимешь.

После учредительного съезда Движения демократических реформ один из его основателей, мэр Москвы Г.Х.Попов в своей пресс-конференции рассуждал о том, как, по его мнению, надо будет поступать в случае массового недовольства радикальной экономической реформой (если, не дай Бог, кого-то «поднимут на вилы»). Страх перед голодной толпой «люмпенизированных социальных иждивенцев», как мэр обычно называет трудящихся, стал, похоже, навязчивой идеей новых отцов русской демократии.

Вот как выразил Г.Х.Попов их установки: «Я считаю возможным и необходимым применить в этом случае силу и применить ее как можно скорее. Лучше применить безоружных милиционеров, чем вооруженных. Лучше применить вооруженную милицию, чем выпускать войска. Лучше применить войска, чем выпускать артиллерию, авиацию… Так что с этой точки зрения — вопрос простой».

И все же полезно разобраться в этом простом для демократа Попова вопросе, ибо выпускать войска или авиацию будут именно против нас, и не какой-то большевистский тиран, а избранная нами демократия. Нам надо разобраться в наших собственных замутненных мыслях.

Итак, по порядку. Общеизвестно, что в мире не найдешь столь терпеливого и непритязательного народа, как русский — на Западе это и называется «загадочная русская душа». Так что Попов, как и другие демократы, прекрасно знают, что возмущенные люди выйдут на улицу лишь когда дело дойдет до крайности. Не потому, что с жиру бесятся или требуют каких-то гражданских прав, а потому, что дети начали болеть и умирать с голоду (старики, видно, умрут тихо). Именно против этих людей Попов «считает возможным и необходимым применить силу». Да еще как можно скорее.

К чему же такая спешка? Чтобы путем устрашения парализовать всякие попытки сопротивления. Так грабитель наносит жертве быстрый и сравнительно безвредный удар («лучше милицию, чем войска»), чтобы парализовать волю — а вовсе не потому, что ему нравится бить людей. А что раздетый на морозе человек замерзнет, или дети после вздувания цен захиреют — так это издержки переходного периода, зато всем будет лучше, когда у нас появятся богатые. Источник богатства в обоих случаях один и тот же — не производство, а перераспределение благ (а значит, обнищание ограбленных одинаково неизбежно — снимают ли с тебя пальто в переулке или заставляют покупать мясо по 60 рублей).