Гай Орловский - Принц – Консорт

тверд, а теперь у меня кризис веры. Эльфов нужно оставить точно! Но тогда и троллей, иначе нет в мире справедливости.

Она спросила тихонько и с надеждой:

– А что есть?

– Пока есть рыцарство, – ответил я гордо, – справедливость будет.

– Ох…

– А вообще-то, – сказал я, – в Мезине больше чудес, чем во всех остальных королевствах, где я побывал. Ну, это я уже говорил.

Она спросила:

– А что такое чудеса?

Я покосился на ее макушку

– Да, в самом деле… Теперь уже и не знаю.

Она промолчала, лишь повела взглядом в сторону. В каменной стене горы широкая шель, таких я видел сотни, но Уулла повернулась и посмотрела на меня с вопросом в печальных глазах.

– Что? – спросил я. – Мне надо зайти?

Она медленно наклонила голову, печаль в глазах стала заметнее, теперь я видел еще и сильнейшую тревогу

– Надо, – прошелестел ее голос.

Я поморщился, но ответил с достоинством:

– Сказал бы мне это мужчина… почему женщину труднее послать в далекое пешее странствие?

Она не поняла, только хлопала огромными ресницами. Чем мельче существо, тем крупнее у него глаза и длиннее ресницы, это я уже понял.

Из черного зева пахнуло теплом, я сделал пару шагов, собрался создать шарик света, однако в темноте впереди появился блеск, через несколько минут я вышел в слабо освещенную пещеру.

Стены в безобразных выступах, но пол на удивление ровный, словно его стесывали долго и упорно.

Под дальней стеной на возвышении огромный трон, если судить по высокой и внушающей спинке, хотя трон странный: весь из камня, спинка широкая, по бокам каменные столбы, в чашах на них полыхает огонь, а сиденье такое, что там поместятся пятеро.

Сейчас там только женщина в свободной позе, выпрямивши спину, спокойная и неподвижная. Я медленно приближался, всматриваясь в ее лицо, молодое, стильное, прекрасное, с безукоризненно нежной чистой кожей. Губы красиво и точно очерчены, изысканный аристократизм в сдержанности линий, светло- зеленые глаза в обрамлении длинных ресниц… и сеть неглубоких трещин по всему лицу

Я всмотрелся и с холодком по всему телу понял, что не морщин, как решил было, что располагаются строго в определенных местах, а именно трещин.

Они идут от щек и через скулы с туго натянутой кожей, там морщины вообще немыслимы, а эти да, есть, но они, пугающе загадочные, не уродуют прекрасное лицо, а лишь придают печали и загадочности.

Она не шевельнулась, только глаза смотрят в упор, в руках диковинный меч, уперла острием в каменную плиту под ногами, лезвие отчетливо отливает зеленым огнем.

Я присмотрелся и увидел, как из рукояти бегут зеленые молнии, проносятся по лезвию и срываются с удлиненного острия мелкими искорками.

Она все еще смотрит холодно, даже равнодушно, я поклонился и произнес учтиво:

– Мое почтение благородной хозяйке, пусть даже она и с оружием в руках.

Она не изменила позы, вообще не шевельнулась, ее глаза изучают меня так же пристально, как я ее, а произнесла нейтральным голосом, полным холодного равнодушия:

– Женщина с оружием… не нравится?

– Нет, – сказал я честно. – Женщины слишком ценные существа, чтобы их использовать так… глупо. Женщин нужно беречь всегда, в бою прятать за спину, а на тонущем корабле первыми сажать на лодки и плоты. Вообще-то их нужно спасать даже раньше детей, потому что одна женщина может родить десяток детей… ну да ладно, их спасем тоже, а сами разворачиваемся лицом к противнику По моему мнению, то королевство, где женщин заставляют брать в руки оружие, обречено, так как губят самое ценное.

Она спросила холодно:

– А если женщина берет оружие по своей воле?

Я отрубил:

– Значит, в королевстве дела идут хуже некуда, если женщина вынуждена брать в руки оружие, чтобы защитить себя и детей.

Она помолчала, всматриваясь в меня очень внимательно, затем вдруг губы раздвинулись в усмешке.

– Хорошая речь, – сказала она совсем другим голосом. – Но это не мой меч.

– А чей?

– Твой, – ответила она и, увидев выражение моего лица, пояснила: – Я ждала тебя, чтобы передать его тебе.

Я покачал головой.

– Что я с ним буду делать?

– Это непростой меч, – заверила она.

Я сказал с отвращением:

– Это значит, что смогу убить им больше людей, чем простым?… Больше разрубить голов, вспороть животов? Ну, спасибо… У меня такие мечи уже в кладовую не влезают. Все стены увешаны. А нет л и у тебя, скажем.

хитрого плуга, чтобы сам пахал с утра до ночи?… Или бороны, чтобы сама ходила по вспаханному и разбивала комья? Или такой тележки, чтобы ездила по полю и разбрасывала зерна ровным слоем?

Она объяснила с улыбкой:

– С этим мечом ты сможешь заставить других пахать, сеять, собирать урожай, печь лучшие пироги и подавать тебе на стол!

Я вздохнул.

– Ну да, конечно… Только пахать будут мелко и криво, разбрасывать зерна и по камням, урожай осенью соберут только наполовину, а из собранного еше треть рассыплют по дороге… Да и пирог такой испекут, что надо смотреть, чтобы на ногу не уронить! Нет, с мечом я уже проходил эту дорогу. Хотя вы, леди, не теряйте веры, на свете еще столько дураков волшебные мечи ищут!…

Я пошел к выходу, а когда навстречу блеснул солнечный свет, а под ногами захрустела прокаленная зноем галька, я оглянулся: скала на месте, но черный вход исчез так, словно щель загладили по мокрой глине.

Уулла, не покидая седла, встретила меня обшаривающим взглядом, но промолчала, когда я вставил ногу в стремя и поднялся в седло.

– И что это было? – спросил я.

– Не знаю, – ответила она.

Я изумился.

– Не знаешь? Ты же послала меня туда!

– Я не знала, – пояснила она, – что там ждет вас. Это было…

– Ну-ну?

– Испытание, – произнесла она. – Да, испытание.

– Не понимаю, – пробурчал я брезгливо. – Зачем? И что за цаца берется меня испытывать? Как бы я сам ее не испытал… в разных позах!

Она съежилась от моего фозного голоса и заметного раздражения.

– Конт Астральмэль… вы становитесь заметным. Вот и мы, альвы, обратились к вам! На вас обращают внимание уже и те, кто не замечал вас вовсе. Или замечали, но не считали, что вы можете что-то… еще. Но вы соверщаете подвиги, о вас говорят, на вас все больще надеются одни, а другие начинают опасаться… Вы превращаетесь в силу, конт, а также ваше высочество. И как бы вы ни прятали свою мощь, к вам начинают присматриваться те… гм… кто, в общем, намного выше нас.

– Выше? – переспросил я. – Или просто сильнее?

– В этом мире, – ответила она грустно, – кто сильнее, тот обычно и выше.

Я оглянулся еще раз, скала уже совершенно затерялась среди таких же, серых и неопрятных, зато в виски застучала совсем новая мысль.

– И что, многие вот так хапают этот чудесный меч, которым можно рубить всех и все, что попало?