Виталий Сертаков - Змей

– Сколько там денег? – Мой осипший голос прозвучал как воронье карканье.

– Месье Антонио, – президент переглянулся с Валуа, – вы понимаете, что за минувшие столетия произошли значительные деформации процентной ставки, а также несколько девальваций евро, не говоря уже о том, что первоначальный вклад был размещен в старых долларах США. Тем не менее, с учетом налогов, вы находитесь в пятерке наших крупнейших корпоративных клиентов. Цифра постоянно меняется, но примерно… – Он указал подбородком на стену, где заиграли плотные колонки цифр. Валуа от избытка почтения стал еще меньше ростом.

– Вот это? Внизу?

– Совершенно верно. Но налог на наследство составит около семидесяти процентов суммы.

– Хорошо. Допустим, я оставлю вклад в вашей конторе. Как это все оформить? Надо где-то расписаться?

– Месье Антонио, присядьте, пожалуйста. – Севаж отдал беззвучную команду, и вместо финансовых сводок перед нами повисла проекция парадного входа «Националя». Скульптурные аллегории высотой с трехэтажный дом, парящие гирлянды цветов, зеркальные аппарели. Но показать он мне собирался совсем не это. На стоянке сияли свежей лакировкой две полицейские машины. И кое-что похуже. Тяжелый пограничный перехватчик на реактивной тяге. Мое единственное оружие, веер, и тот остался в подвале Валуа.

– Мы в курсе ваших неприятностей, месье. – Он продолжал выжидающе меня разглядывать. – Вы осуществите финансовую проводку, и не пройдет пяти минут, как ваши средства будут арестованы. Комиссариат получил данные о вашем присутствии здесь, как только вы прошли первый опознавательный контур.

– Тогда зачем мы все это затеяли?

Он шевельнул каменным пальцем. Со столика поплыла дымящаяся чашка кофе.

– Затем, что мы сообща ищем выход из сложившегося положения, разве не так?

– Если вы знаете, что я опасный преступник, почему я до сих пор не арестован?

– А что такое «опасность», месье Антонио? – Генерал позволил себе тень улыбки. Он нравился мне все больше. – Взгляните наверх. Это мобильный супер-ган для охраны правительственных объектов. Наступательная модель, скорость реакции и мощность заряда в шесть раз выше нательных. Опасность не в вас, а в том, что за пятнадцать лет работы на этом посту я впервые вижу, что все подступы к концерну блокированы гвардией и частями полиции. Мало того, невзирая на реноме фирмы, идет речь о вторжении без согласования с нашей службой безопасности.

– Я позволю себе пару слов, – кашлянул Валуа. – Месье президент и я, мы родом из Франции. Вы наверняка помните, что наша родина пережила в древности немало кошмарных революционных катаклизмов, замешанных именно на неуважении к частной собственности.

– Верно, Ги! – кивнул президент. – Революции начинаются не тогда, когда людей уже ставят к стенке, а тогда, когда вы позволяете власти переступить порог вашего частного владения. Вы живете в Петербурге, это Россия, не так ли? Именно в вашей стране пятьсот лет назад пришли к власти мракобесы, отравлявшие умы учением, будто наемный труд есть главная производительная сила человечества… Вы пришли сюда как клиент банка. Банк советует вам обдумать решение. Как только мы закончим операции, вы отправитесь решать проблемы с законом.

– Я обдумал. Получить деньги я не вправе, а могу ли я их подарить? Вы упомянули срок в пять минут, если я не ошибаюсь. Можно успеть за это время получить наследство и отказаться?

– Браво, месье Антонио! – Кубический идол глотнул кофе. – Гийом, вызовите эксперта.

Валуа откинул на столе-раковине пластину харда.

– Такая возможность существует. Если мы откроем для вас новый счет и подготовим все проводки заранее, то уложимся в пятьдесят одну секунду. Комиссариату потребуется минута девять секунд, чтобы установить личность, и счет будет вновь заблокировано Вы готовы ввести точные реквизиты получателей? Учтите, нельзя допустить малейшей ошибки, всего восемнадцать секунд.

Севаж сделал еще глоток. Он готовился потерять пятую часть активов, а возможно, и рабочее место.

– Господин президент! – Я потянулся к пузатой бутылке «Мартеля». Что-то подсели мы на коньяк за последние сутки… – Господин президент, у меня к вам деловое предложение. Вы открываете счета в вашем банке на указанных мной лиц, а дарственные оформим с обязательным условием, что средства не подлежат трансферу…

– Благородный, но бесполезный жест. Вы обвиняетесь в государственных преступлениях, наша юридическая служба не станет иметь дело с преступником… Впрочем, я не услышал предложения?

– Сделаем иначе. Я с вашего харда отправлю им указания, надеюсь, меня послушают. А предложение состоит в следующем. Должен существовать фонд материального поощрения сотрудников. Если его нет, создайте его немедленно, под патронажем лично президента банка. Десятую часть моих денег я хочу перевести туда. – Валуа чуть не подпрыгнул. Севаж дважды моргнул, впервые его граненое лицо подернулось эмоцией. – Взамен я прошу аудиенции у Мудрых. Вы наградите месье Валуа за примерную работу двумя миллионами евро, один миллион он проплатит за аудиенцию, чтобы я не смотрел на часы.

Оба разом забыли о взятке и уставились на меня так, словно их попросили немедленно сдать свою печенку. Заговорил снова маленький управляющий, Севаж поднялся с кресла и принялся ходить по кругу.

– Месье, это невозможно. Вы не представляете структуры концерна, мы лишь финансовый институт и по поручению Совета Содружества управляем делами и технически обеспечиваем Город Мудрых. Сами коммуникации санкционирует либо правительство Содружества, либо одна из Академий наук, либо, в военное время, Совет обороны. Мы не обладаем…

– Месье Антонио, а зачем вам это нужно? – Гранитная глыба, не сбавляя шага, слегка повернула голову.

– Потому что я знаю, отчего возник пробой. И сообщить об этом намерен только Мудрым.

В кабинете стало тихо. Обзорные экраны демонстрировали армию полицейских флай-киберов, патрулирующих десятки взлетных площадок концерна.

– Гийом, оставьте нас, – тихо произнес президент. – Месье Антонио, подойдите! – И исчез…

За спинкой президентского кресла воздух сломался, глухая стена дрогнула, сменилась широким пандусом, сбегающим в кричаще-яркую цветочную поляну, окруженную зарослями налившегося винограда. Переход произошел настолько резко, что у меня защипало в глазах. Узкие песчаные дорожки горбатились ажурными мостиками, пересекали звенящий ручей, сходились к обсаженной пионами беседке. Там, в окружении атласных покрывал и peлакс-гамаков, ползали в переплетении стволов потешные плюшевые коалы.

Я дотронулся до пахучей травы. Молодой кузнечик почесал заднюю лапку, рой бабочек взметнулся навстречу, из зарослей пугливо вспорхнули дрозды. В каменистом ложе ручья серебром спин теснились рыбы. Хор леса накатывался волнами, на плечо мне спикировал глазастый вертолетик-стрекоза. В далекой гряде перистых облаков аккуратным пунктиром двигались точки киберов. Мы находились на верхнем, открытом этаже либо… иллюзия неба была оформлена идеально.