Виталий Сертаков - Змей

– Офицер, я не убегу, даю слово. Можете меня запереть.

Он, не удостоив меня взглядом, отрывисто выкрикнул команду. В зале остались двое с оружием, остальные умчались. Происходящее вне медблока я представлял лишь в общих чертах.

Спустя семь секунд после срабатывания маячка вирус поразил линии связи, его дочерние цепочки начали одновременную атаку на коммуникации. Они сбросили ложный покров и накинулись на все, что хоть каким-то образом имело отношение к местным сетям. На земных объектах такой трюк бы не прошел, но марсианская колония оказалась к вирусной атаке не готова.

Свет вспыхнул, погас, снова загорелся. Техники озирались, откуда-то прибежал взмыленный инспектор.

Наступала вторая фаза. Я ожидал чего угодно, рева двигателей штурмового корабля, подземного взрыва, стрельбы, но никак не того, что случилось в следующую минуту. У паренька в форме, что постоянно держал меня на прицеле, затряслись руки. Секунду он еще пытался удержаться на ногах, затем выронил пушку, схватился за голову, срывая шлем, и вытянулся на подсвеченном полу. Его тяжелые ботинки отбивали чечетку. Напарник в недоумении оглянулся, сделал шаг и упал на колени. Шея у солдата неестественно напряглась, свернулась вбок, мне показалось, еще чуть-чуть, и оторвется голова. Он покачался несколько секунд, как марионетка на ослабших нитях, словно из его тела щипцами выдернули скелет, и повалился рядом с товарищем.

Старший из техников продержался дольше всех, пытаясь отползти в угол на локтях – ноги его полностью парализовало. Он следил безумными глазами, как я подбираю оружие и вытряхиваю солдата из брони.

Что-то со мной случилось, мне было искренне жаль их всех. Зато я знал теперь, какая начинка пряталась три недели в грудной кости. Я выпустил на волю новейшую забаву миролюбца Стасова, органический вирус. Полный паралич нервной системы наступит в течение минуты. Они могли бы спастись, если бы догадались оторвать от ушей харды.

Я бежал по переходам колонии, оглушенный сигнализацией, перепрыгивал через тела погибших, судорожно восстанавливая в памяти схему здания, которую раздобыл для Стасова один из китайских Мудрых, вступивших в сговор отступников. Некоторые люди дергались в конвульсиях, вероятно, их еще можно было спасти. В верхней шлюзовой я последний раз посмотрел на часы. До посадки корабля корпорации оставалось примерно одиннадцать минут. Без помощи извне не выбраться. Лифты не ходили. От непрерывного бега по лестницам темнело в глазах. Невзирая на слабое тяготение, мышцы ног стали деревянными.

Последние метры до площадки вездеходов я преодолевал, хватая ртом воздух. У колпака кабины не выдержал, скинул проклятую броню. Сердце скакало в глотке. Последним отчаянным рывком втиснулся в люк и вручную задраился изнутри.

Скользкими от пота руками я выдернул из паза тубу с жидким скафандром. Двигатель вездехода был мертв, но это неважно. Важно, что напротив следующей в ряду машины светится значок четвертого терминала. Я жутко боялся опоздать и мчал со всех ног.

Первые два взрыва четвертый шлюз выдержал с честью, в иллюминатор я видел, что слегка погнуло несущие шпангоуты. После третьего выстрела образовалась дыра, а соседнюю многотонную машину сорвало с места и завалило набок. Следующий заряд прошел внутрь. Будто титаническая ладонь приподняла мой вездеход над стапелем и швырнула в сторону, как пустую сигаретную пачку.

От удара прикусил язык. Ремни удерживали туловище кверху ногами, я болтался, словно беспомощный майский жук, свалившийся на спину, и бился шлемом скафандра о подголовник. Держатель заклинило. В десятке сантиметров от моего багрового от натуги лица сияла безмятежная улыбка Серж Аркелофф.

Челнок стартовал с таким ускорением, что моему многострадальному языку досталось вторично. Я забрасывал Серж вопросами. Изабель норовил чмокнуть меня в губы. Волк хохотал. Вместо Марио в кабине сидел недовольный Юлий. Он никак не рассчитывал проторчать на орбите, в полной изоляции, столько времени. Изабель шепнул мне, что у Юлия на Земле чрезвычайно свирепая пара.

Где же остальные? Серж помрачнела. Медведь выпал в пробой, место вожака заняла в его теле плаксивая баба. К счастью, остальные вовремя сумели это обнаружить, и Марио достался жребий сопровождать бывшего зверя на Землю. Обратно вернуться, не привлекая внимания, он не мог.

Черти такие! Я побоялся спросить, как они тут вытерпели друг друга столько дней. А если бы меня не было еще пару месяцев?

Мы вышли на расчетную орбиту, Серж сложила с себя полномочия главнокомандующего и уступила кресло бортового харда. Сказать, что мне не терпелось погрузиться в мировые новости, – значит ничего не сказать. Дерганый я вернулся, выбитый из колеи до неприличия, нетерпеливый. Нельзя так, если не расслаблюсь, натворю ошибок.

Но Изи-старший не дал мне освоиться, моментально перекрыл все каналы:

– Поздравляю, мистер Молин. То, что нас интересует?..

– Со мной.

– Слушайте внимательно. Никаких возражений. План меняется, челнок почти наверняка задержат в стартовом коридоре. На перехват идут четыре звена, мы их обманем. Вы немедленно перейдете в эвакуационную капсулу и стартуете по моей команде. Двигатель не включать. Пилот?

– На месте! – отозвался Юлий.

– Возвращайтесь на орбиту по заданному мной курсу.

– Курс получил!

– По моей команде отстрелите капсулу и зайдете на посадку в американском секторе. Передайте сигнал бедствия уровня «С», все оружие выкинуть в космос. Ясно?

Серж заворчала, Юлий схватился за голову.

– Это единственный шанс уцелеть. Вашего пассажира подберет французский патрульный катер, с капитаном мы договорились.

Я понимал, что Стасов прав. Уровень «С» означал разгерметизацию, при этом ребята могли рассчитывать на помощь всех судов и свободную полосу посадки любого космодрома. Так или иначе, китайцы вряд ли решатся атаковать американские заводы.

Мы обнялись. Я взглянул в заплаканные глаза криэйтора и сам чуть не пустил слезу. Мальчишка видел во мне прежнего Снейка и любил, черт возьми, тоже Снейка, а вот, поди ж ты, рисковал своей тонкой шейкой по мотивам, которые ему не вполне понятны. Ему было скучно, он с азартом ввязался в дикую авантюру, как и молодой дурак Молин, загоревшийся в свое время от одного намека служить в Конторе…

Святые яйца, как много я пропустил! Кувыркаясь в тесном ложе капсулы, я старался гнать от себя мысли о встрече с патрулями корпорации и усердно копошился в нэте. Произошли события удручающие, если не сказать хуже. В Совете Евросоюза решался вопрос о переводе пробитых на социальный минимум! На практике это означало замораживание миллионов счетов, приостановку членства в жилищных кондоминиумах и прочие кошмары, не свойственные демократии уже лет пятьсот. А главное, это означало насильственный, пусть и временный, вывод из гражданства. Восточный пакт большинством голосов отменил ранее принятые решения о строительстве быстросборных закрытых поселений для европейских пробитых, которые, вне гражданства, становились опасной обузой. Россия выделила зону за Уральским хребтом, туда перевезли уже более трех миллионов человек. Адаптационные команды психологов наперебой рапортовали о колоссальных успехах. На самом деле почти все «вольноотпущенные» вместо того, чтобы интегрироваться в культурный процесс, набрасывались на бесплатные развлечения, опустошали, в буквальном смысле, вирт-шопы или толпами укладывались в камеры Диипа, ломая стандарты игр.