Гроза Года - моя княгиня-ред.2

Красивый трехэтажный особняк, украшенный белыми полуколоннами и богатой лепниной по фасаду, встретил его странной тишиной. Лакей, открывший дверь, сразу ушел, не спросив его о цели визита, и только спустя двадцать минут, когда Иван Иванович уже полностью потерял терпение, к нему вышел высокий седой дворецкий с растерянным и заплаканным лицом.

- Чего изволите, сударь?- спросил он, хриплым тихим голосом.

- Я - Иван Иванович Штерн, поверенный вашего хозяина, у меня для него письмо, - Штерн с удивлением посмотрел на странного слугу.

- Какого хозяина, сударь? - дворецкий совсем растерялся.

- Как какого,- взорвался Штерн, - естественно, князя Алексея Николаевича.

- Нет, сударь, больше нашего князя, - слезы ручьем потекли из глаз дворецкого,- погиб наш Алексей Николаевич в сражении этом под Москвой. Князь Василий Никитич вчера приезжал, газету нам показывал, сказал, что теперь он - всему хозяин, а сам на рассвете в Ратманово ускакал.

- Какую газету показывал вам князь Василий? - не веря услышанному, спросил Штерн.

- Да здесь она, - дворецкий зашел в гостиную, выходящую широкими дверями в вестибюль, и вынес поверенному газету.

Это были «Сенатские ведомости» за вчерашний день. В длинном списке отличившихся и погибших под Бородино Иван Иванович увидел скорбную строчку: «светлейший князь Алексей Николаевич Черкасский», вернув газету, он вышел.

Садясь в коляску, Штерн положил письмо княгини обратно в карман, все дела в России были им теперь закончены, одного только он не мог представить, как он скажет Кате, что ее мужа больше нет в живых.

Бабушка Анастасия Илларионовна всегда говорила внучкам, что сентябрь в Ратманово еще летний месяц, и в этом году, как никогда, погода подтверждала ее слова. Несмотря на то, что шли последние дни сентября, погода стояла не просто теплая, а жаркая, яблоки в саду за домом налились красными боками, цветы на клумбах полыхали яркими красками цветущих георгинов и бархатцев, оттеняя нежные краски роз. В этом году даже виноград, обычно не дававший плодов, а посаженный, чтобы красиво оплетать беседки, радовал глаз тяжелыми темными гроздьями.

Но ни теплый сентябрьский день, ни красота цветов не радовали княжну Елену Черкасскую, сидевшую рядом тетушкой возле купальни, установленной на пруду, и наблюдавшую, как плескаются в воде ее младшие сестры.

- Ах, Элен, неужели Москву сдали французам? - графиня Апраксина все время возвращалась к ужасной новости, час назад привезенной из города управляющим,- я в это не верю.

- Тетушка, я тоже не хочу верить, - мягко сказала Елена, стараясь сдерживаться, чтобы ее голос не дрожал. Она по опыту знала, что если тетушка разрыдается, то потом будет себя плохо чувствовать.- Но от Алексея писем нет уже четыре месяца, ведь он обычно так не поступает, а хотя бы раз в месяц присылает письмо.

- Это он так поступал, когда уезжал в другие имения или в Москву, а теперь он воюет, - резонно заметила старая графиня.

- Да, наверное, вы правы, - Елена сама себе говорила то же самое каждый день, но сердце подсказывало ей другое.

- Девочки, пора обедать, - позвала Елена и встала, помогая подняться тетушке.- Вылезайте и догоняйте нас.

Поддерживая старушку под руку, девушка, не спеша, повела ее по тенистой липовой аллее к дому. Пока они дошли до дома, их обогнали все три купальщицы, надевшие платья на мокрое тело и сейчас бегущие наперегонки в свои комнаты переодеваться.

Усадив тетушку в гостиной, Елена зашла в маленькую комнату, примыкающую к буфетной, где стояли письменный стол и шкаф, уставленный расходными книгами. За столом, нацепив на кончик носа круглые очки в железной оправе, что-то подсчитывала уже совершенно седая и сгорбившаяся, но все еще бодрая и живая Тамара Вахтанговна. Она не растила сестер сама, но все они называли ее так же, как их брат - «няня».

- Няня, девочки переодеваются, тетушка в гостиной. Что обед?- поинтересовалась Елена. Восемнадцатилетняя княжна, сама не заметив как, стала за последний год хозяйкой дома.

- Да, дорогая, все готово, скажу, чтобы подавали, - ответила Тамара Вахтанговна и пошла на кухню.

Елена вернулась за тетушкой и повела ее в столовую. За спиной она услышала быстрые шаги бегущих сестер и улыбнулась про себя. Она старалась держать их строго, но, учитывая маленькую разницу в возрасте между нею и ими, девочки, объединившись, периодически поднимали восстание против ее власти, но сейчас все получилось с первого раза, и она была довольна.

Сегодня опять ей вспомнилась бабушка. Она всегда говорила Елене:

- Ты вылитая я в юности, и характер тот же и красота, только ты еще красивее, ты у меня просто совершенство.

- Ах, бабушка, помоги нам, попроси за Алексея, пусть он живой будет, - прошептала она, как часто делала это последнее время. - Сохрани его для нас.

Елена усадила тетушку в главе стола и, кивнув сестрам, пригласила их садиться. Но слуги не успели начать разносить блюда, как звук колокольчика, донесшийся с подъездной аллеи, возвестил о приближении экипажа. Девочки вскочили.

- Нет, сидите, я сама посмотрю, кто это, - запретила Елена, - время военное, неизвестно кто и зачем может приехать.

Она встала и гордо, с прямой спиной, как учила бабушка, величественно прошла мимо сестер, опустившихся на свои стулья. Выйдя за дверь, она побежала и через минуту была на крыльце. Черная лаковая карета ее брата уже остановилась у ступенек, но из нее вышел не Алексей, а князь Василий.

- Здравствуй племянница, - небрежно бросил он, поднимаясь по ступенькам и обходя Елену, стоящую в дверях.

- Князь Василий, мой брат распорядился, что мы не должны принимать вас в Ратманово, - заявила Елена и постаралась загородить собой дверь, - он в письме, присланном весной, совершенно четко выразил свою волю.

- Теперь я - здесь хозяин и ваш опекун, поэтому советую тебе вести себя потише и поскромнее, а то можешь и палки схлопотать, - прошипел князь Василий, и оттолкнув девушку, прошел в дом.

- Что вы говорите, а где Алексей?

- Убит под Москвой, - сообщил князь Василий и злорадно улыбнулся, - жаль племянника, такой молодой был и наследника не оставил.

Чернота встала в глазах Елены, и она рухнула на пол.

- Девочка моя, очнись,- тихий голос няни звал ее из тумана, - вернись к нам, милая.

- Что случилось? - девушка с трудом подняла веки,- где я?

- Ты - в гостиной, - объяснила Тамара Вахтанговна, склоняясь над своей любимицей, - ты упала в обморок в коридоре, тебя принесли сюда. Мы уже все знаем, старый мерзавец всем уже объявил, девочки наверху с тетушкой заперлись и плачут, а я - здесь с тобой.

- А дядя где? - язык плохо слушался Елену.

- В кабинете Алешином в бумагах роется, - раздраженно ответила старая няня и стукнула кулаком по колену, - сейчас все выгребет, сатана.