Гроза Года - Звезда Парижа

- Я подслушала разговор маркизы с графом Василевским. Он показал хозяйке портрет своей матери, а она решила, что на портрете нарисована ее маленькая дочь. Тогда граф обвинил мадам в том, что она скрыла от него то, что от их связи родила дочь. Маркиза не отрицала, что вышла замуж беременная, но месье Арман знал об этом и радовался, что передаст будущему ребенку свой титул. Потом граф Василевский сказал, что будет просить руки маркизы у ее брата, и ушел.

Франсуаза задумалась. То, что рассказала горничная, давало ей в руки такое оружие шантажа против Алексея Черкасского, что его мести за семью Бельских им с дочерью теперь можно было не бояться. Но не следовало говорить об этом Мари-Элен, иначе эта дурочка откажется выходить замуж за аристократа, которого купит ей мать, а будет по-прежнему плясать под дудку своего любовника. А Котлет, как свидетеля, следует теперь держать при себе, но подальше от Парижа. Все складывалось как нельзя лучше. Франсуаза улыбнулась и сказала:

- Я дам тебе тысячу франков приданого. Иди, бери расчет и приходи сюда. Сегодня после обеда моя дочь уезжает в Дижон, ты поедешь с ней. Перед отъездом я передам тебе твое приданое, а Мари-Элен устроит тебя в имении.

Обрадованная горничная поцеловала новой хозяйке руку и побежала в дом маркизы де Сент-Этьен, сообщить, что у нее умер отец и ей нужно срочно возвращаться в деревню. А мадам де Обри пошла в спальню дочери. Она ласково тронула за плечо Мари-Элен, та открыла глаза и с недоумением уставилась на мать.

- Девочка моя, просыпайся. У нас неприятности. Барон оказался дураком и дал себя поймать. Сейчас он в префектуре, и его ждут суд и каторга. Я не сомневаюсь, что о наших с ним делах он промолчит - будет надеяться, что освободится и снова получит свою часть дела. Но пока он будет гнить в кандалах, я уж сумею распорядиться его частью доходов. Но то, что я хотела для тебя, не получилось. У тебя нет нового имени, а быть светлейшей княгиней Черкасской сейчас для тебя очень опасно. Поезжай в Дижон, а я буду искать тебе другого мужа, а нашему мальчику отца. Но обещаю тебе, что брак будет на тех же условиях: ты можешь с мужем не спать, и я постараюсь, чтобы ты как можно быстрее стала богатой вдовой.

Мари- Элен поверила матери и, пообещав выполнить все указания Франсуазы, начала собирать вещи. Сразу после обеда, захватив новую птичницу Колет, увозящую спрятанное на груди богатство в тысячу франков, дочь уехала в Дижон, а мать вызвала известного в узких кругах специалиста по подделке подписей и занялась переоформлением всего имущества, купленного ею за последние двадцать лет для барона де Вилардена, на имя Мари-Элен.

- Элен, ты же обещала мне не сидеть с трагическим видом на моих знаменитых приемах, - прошептала Доротея, укоризненно глядя на подругу, тихо сидевшую в своем любимом кресле под портретом Талейрана, - сейчас я закрываю тебя своей юбкой, но когда я отойду, ты должна снова улыбаться.

- Хорошо, как скажешь, - согласилась Елена и старательно улыбнулась одними губами.

- Ну, лучше так, чем никак, - хмыкнула графиня, скептически пожав плечами. - Ладно, все вроде бы заняты разговором, слава Богу, что дядя, наконец, вернулся, пусть сам и развлекает своих гостей. Пойдем ко мне в кабинет, отдохнем немного.

Она подхватила Елену под руку, и они ускользнули в маленький коридорчик, ведущий к ее кабинету. Елена любила эту уютную комнату не меньше, чем ее хозяйка. Как часто за последние месяцы скрывалась она здесь от докучливого внимания кавалеров, а сейчас ей было просто необходимо уйти от общества, снять маску с лица и побыть самой собой.

- Будешь коньяк? - осведомилась Доротея, стоя у столика с графинами.

- Буду, - согласилась Елена. Она совсем пала духом, ей хотелось сесть и заплакать.

- На, выпей, - графиня протянула подруге бокал с янтарной жидкостью и, отпив глоток из своего, спросила: - Ты уверена, что Василевский уехал в Санкт-Петербург?

- Он сам мне сказал, что будет ждать ответа от моего брата дома, и что адрес его Алексей знает, - объяснила Елена, не понимавшая, к чему клонит Доротея.

- Я уверена, что княгиня Багратион уехала в Вену; если он вернулся в Россию, значит, они расстались, этого ты добилась. После того, что случилось, ты не можешь обижаться на то, что он тебя не узнал, потом он спас твоего ребенка, - графиня с жалостью посмотрела на подругу и спросила: - Чем же он тебе теперь не угодил?

- Он отказался принять мои поступки, касающиеся Мари, - с горечью сказала Елена. - Мне казалось, что он меня убьет, когда понял, что я не собиралась ему открывать правду об его отцовстве.

- Ох, это такой тонкий вопрос… с мужчинами невозможно предугадать, как они поведут себя, узнав об отцовстве. Но теперь ты знаешь реакцию этого конкретного мужчины, и что ты будешь делать дальше?

- Ты знаешь, что я поняла за последние дни: случись мне начать сначала, я поступила бы точно так же: вышла бы за Армана замуж и приняла его наследство для Мари. Моя девочка не принадлежит никому из нас, она отдельный человек, и имеет право на счастье. Ей, еще не родившейся, встретился замечательный друг, который хотел ей достойной жизни и добра, он удочерил ее в утробе матери, и пусть все так и будет, теперь - навсегда. - Елена поднялась, поставила пустой бокал на стол и твердо добавила: - А я буду жить так, как обещала бабушке: буду строить свою жизнь, независимо от мужчин. Давай заниматься делом. Завтра ты приезжаешь ко мне на встречу с мистером Штерном, а сегодня я еще хотела бы поговорить с князем Талейраном, он сказал, что у него для меня есть известия.

- Тогда пойдем, сейчас уже будем приглашать гостей на ужин, я посажу тебя рядом с князем, - пообещала Доротея.

Она тоже поднялась, и обе женщины пошли в салон, высматривая среди гостей седую голову Талейрана. Но Елене не пришлось ждать ужина, князь подошел к ней сразу же, как они вошли в зал.

- Все прячетесь в кабинете Доротеи? - Талейран скептически посмотрел на племянницу и фыркнул: - Если ты так и Вене будешь заниматься гостями, боюсь, Франция не получит и половины земель, на которые претендует.

Доротея смутилась, нежный румянец залил ее щеки, и, пролепетав извинения, она отошла к ближайшей группе гостей.

- Дорогая маркиза, у меня для вас известие. Не знаю, сочтете ли вы его приятным, но барона де Вилардена приговорили к двадцати годам каторги, мальчишку, его любовника, приговорили к пяти годам, и сейчас они оба уже отправлены по этапу. Я, конечно, предпочел бы, чтобы его отправили на гильотину, но, учитывая его возраст, вряд ли он доживет до освобождения. По крайней мере, вам больше никто не угрожает, - сообщил князь и, подхватив ее под руку, предложил: - Теперь пойдемте ужинать, и больше не будем говорить на неприятные темы.