Эриксон Стивен - Пыль Снов

- Ничего интересного.

Она оперлась о парапет. - Вы скрытничаете, капитан. Но ладно. Я умею выведывать. Вы среди первых офицеров Четырнадцатой. Значит, были в Малазе, уже уволенный и ожидающий нового назначения. Ну-ка, какая армия прибыла на остров слишком потрепанной, чтобы избежать расформирования? Восьмая. Тринадцатая. Обе с Корелской компании. Фаредан Сорт была в Восьмой, но она вас не знает. Значит, вы из Тринадцатой. Весьма... интересно. Служили с Седогривым...

- Боюсь, вы сделали ложные выводы, - оборвал ее Рутан. - Я переведен из флота адмирала Нока, Скенроу. Я даже не морской пехотинец...

- И на каком корабле служили?

- На "Дхенраби"...

- Утонувшем около Боевой отмели...

- Точно.

- ... восемьдесят лет тому назад.

Он долго смотрел на нее. - Да, такая цепкая память граничит с одержимостью, не считаете?

- А как насчет патологической лживости, капитан?

- Это был первый "Дхенраби". Второй врезался в Стену на скорости пять узлов. Из ста семидесяти двух на борту только пятеро вытащены Стражей.

- Вы стояли на Буревой Стене?

- Нет, меня обменяли.

- В Тринадцатую?

- Назад во флот. Мы ухитрились захватить четыре триремы Маре, забитые добровольцами на Стену - да, хотя трудно поверить, что на такое дело находятся добровольцы. Но Стража отчаянно желала новой крови. Так что оставьте подозрения, капитан. Мое прошлое скучно, темно и лишено героики. Некоторых тайн, Скенроу, лучше не знать.

- Звучит, надо признать, весьма правдоподобно.

- Хотя?..

Она бросила еще один сияющий взгляд (на этот раз он его заметил). - Все еще считаю вас лжецом.

Он оттолкнулся от поручня. - На баржах слишком много крыс.

- Можно поохотиться.

Рутан Гудд помолчал, поглаживая бороду. Пожал плечами: - Не думаю, что стоит.

Он отошел от борта. Женщина из Кана поколебалась и двинулась следом.

- Боги подлые, - шепнул Бутыл, - этой ночью все заняты одним. - Он ощутил в душе укол сожаления, старый и привычный. Он не из тех мужиков, за которыми женщины сами гоняются. Его приятели перебираются из одной постели в другую, и в каждой тепло и мягко - а ему самому не везет. Существо, посещающее его во снах, делает дневную жизнь гнусной насмешкой.

Да и ОНА не появлялась уже больше месяца. Возможно, устала. Возможно, получила от него всё, что хотела. Чем бы это ни было. А в последние посещения его пугал страх в ее глазах, пугало ее отчаяние. Он просыпался от вони сгорающей в пожаре травы, дым разъедал глаза, топот мчащихся по саванне стад громом отзывался в черепе. Он долго лежал под одеялом, свернувшись как ребенок, содрогаясь от одолевающего чувства неуместности всего вокруг.

Месяц спокойствия... но почему ее отсутствие кажется дурным знамением?

Баржа напротив ускользнула, поймав шальное течение, и Бутыл смог увидеть восточный берег. Низкий берег с валунами, тростники; за ними колышется равнина, озаренная зеленоватым светом нефритовых царапин на южном небосклоне. Степи должны бы кишеть жизнью. Но они пусты.

Этот континент воспринимается более старым, чем Квон Тали или даже Семиградье. С этой земли слишком долго кормились.

На западном берегу виднелись фермы. Каждый надел в треть лиги длиной тянется к реке, а противоположный конец выходит к путанице рассекающих регион дорог. Без ферм летерийцы голодали бы. Но Бутыл был встревожен печальным состоянием многих хозяйств: просевшие крыши амбаров, заросшие сорняками силосные ямы... Ни одного дерева в округе, даже пеньки сравнялись с истощенной почвой. Ветрозащитные полосы из осин и вязов кажутся иссохшими, больными. Широкие веера нанесенной из каналов земли, илистые островки делают берег опасным. Чернозем уносится в море. Нет, уж лучше наблюдать за первобытно-бесплодным берегом востока.

Какой-то солдат ходил по барже кругами, словно попал в клетку; на третьем проходе он остановился, постоял и затопал сапогами, подбираясь ближе.

Слева возникла чернокожая женщина. Положила руки на борт.

Бутыл лихорадочно пытался вспомнить ее имя. Потом сдался, вздохнул. - Ты из тех, кого Бадан Грук считал утонувшими, да?

Он искоса поглядела на него. - Сержант Смола.

- У тебя красивая сестрица - ох, я не ...

- У меня красивая сестрица, точно. Ее зовут Целуй-Сюда, что само по себе кое на что намекает. Да? Иногда не ты придумываешь имя, а имя тебя находит. Так было с сестрой.

- Значит, имя не настоящее.

- А ты Бутыл, маг Скрипача. Он никогда о тебе не говорит. Почему бы?

- Почему он обо мне не говорит? Откуда мне знать? Ваш сержантский треп меня не касается - если тебе интересно, о чем Скрип говорит, о чем молчит, почему не спросить его самого?

- Я спросила бы, но ведь он не на нашей барже.

- Не везет.

- Не везет... но есть ты. Когда Скрипач перечисляет свои, э... достояния, тебя словно не существует. Мне вот интересно: он нам не доверяет? Или тебе не доверяет? Две возможности, два направления... или ты можешь предложить третье?

- Скрипач мой первый и единственный сержант, - сказал Бутыл. - Если бы он не доверял, давно сумел бы от меня избавиться, так?

- Значит, это нам он не доверяет.

- Вряд ли дело в доверии, сержант.

- Ты его затычка для всех дырок?

- Боюсь, не то чтобы очень хорошая. Но других у него нет. Во взводе, то есть.

Она коротко обкорнала волосы, возможно, чтобы убрать лишаи и тому подобное - несколько месяцев в вонючей камере, и у вас появляется пунктик насчет гигиены. Сейчас она провела пальцами по черепу, и профиль ее - заметил Бутыл и вздрогнул - даже без волос кажется... идеальным.

- Ну, я... - голос Бутыла дрогнул, - когда ты в первый раз появилась, я думал, это твоя сестра. - Он замолчал, выжидая.

Чуть помедлив, она фыркнула: - Что ж, дал ты работу воображению. Одинокий, да?

Он пытался выдавить из себя нечто, не звучащее жалобно. Не выдавилось ничего. Все, что он ни скажет, прозвучит жалобно.

Смола оперлась о поручень спиной. Вздохнула: - Первые отряды, создаваемые для набегов - в древности, когда Даль Хон не был завоеван - возникали стихийно. Это было сплошное самоубийство. Видишь ли, ни одна женщина не желала стоять в стороне, так что отряды состояли из обоих полов. Однако брак и обручение начали создавать трудности. Не всегда муж и жена входили в один отряд, иногда один из супругов оставался дома. Но неделя, другая в походе... как говорится, война и страсть сосут из одной титьки. Чтобы целые деревни не гибли из-за междоусобиц и ревности, было решено, что едва воин - или воительница - покидает деревню, все прежние брачные связи отменяются.

- Похоже, правильное было решение.

- Как сказать. Иногда выходили сразу десять или двенадцать отрядов, оставляя деревню пустой. Что ты предпочел бы: жить под властью правил или отказаться от них, хотя бы на время? Хуже того, когда новость о такой практике достигла соседей, все стали делать так же, и отряды сталкивались друг с другом. Мы сами устроили себя первую полноценную войну. Зачем быть презренным фермером с одной женой или мужем, когда можно стать воином и отплясывать с новым партнером каждую ночь? Конфедерация Даль Хона почти что разрушила себя.