Олег Жиганков - Римский Лабиринт

Анна вскочила на ноги. Дула автоматов повернулись в её сторону.

— Бежать тут совершенно некуда, — спокойно произнёс тот же голос, принадлежащий самому рослому из них. — Добро пожаловать в подземный мир. Зовите меня Командором, а ещё лучше — никак не зовите. И выключите этот свет — вы видели уже достаточно.

Анна выключила свет. Тотчас она вскрикнула оттого, что чьи-то руки схватили её, надели наручники, а потом обыскали, опустошая карманы, лишая спасительных часов.

— Кто вы такие? — услышала она в темноте дрожащий голос Адриана.

— Неужели вы не узнали нас, профессор? — отозвался всё тот же голос. — Мы — адвокати.

Hier stehe ich. Ich hann nicht anders. Gott helfe mir.

(На сём стою, и не могу иначе. Да поможет мне Бог.)

Мартин Лютер. Из речи к Вормсскому сейму 18 апреля 1521 года

2007, 27 сентября, римские катакомбы

Чтобы не потерять счёт времени и не поддаваться накатывавшему на неё паническому страху, Анна считала шаги. Вначале они шли узким и низким извилистым коридором, и Анна вынуждена была пригибаться, чувствуя прикосновение волос к потолку. Адриан, которого вели позади неё, уже раза три стукался головой о выступы в потолке, вскрикивал и ругался по-итальянски. Охранники хохотали.

— Послушайте, Командор, или как вас там, — не выдержала Анна. — Скажите своим людям — пусть прекратят это издевательство.

— А то что? — равнодушно отозвался голос капитана охранников.

— А то я буду жаловаться, — ответила Анна.

— Жаловаться? — захохотал он. — И кому же ты будешь жаловаться?

— Тому, к кому ты нас ведёшь! — неожиданно для себя сказала Анна.

Анна сама испугалась той тишины, которая воцарилась в туннеле. Слышны были только шорохи шагов и тревожное дыхание. Они вышли в более просторный коридор и зашагали быстрее.

«Две тысячи двадцать один, двадцать два…» — автоматически считала Анна, разбивая эту большую цифру на множество отрезков — поворотов вправо и влево. Ей отчётливо представлялся зигзагообразный вектор их движения: они двигались на юго-запад, в самое сердце Ватиканского холма.

«Адвокати! Адвокати!» — одновременно с цифрами раздавалось в её голове зловещее слово. Она всё меньше верила, что Адриан был причастен к смерти Роберты. А если не он убил её, то кто? «Адвокати! Адвокати!» — слышала она с каждым шагом.

Она вспомнила материалы по делу Адриана, в которых значилось, что в древней халдейской религии особой категорией жертвы была рыжеволосая девушка. Анна не могла, не хотела даже мысленно озвучить свои страхи. «Две тысячи восемьсот пятнадцать, шестнадцать…» — твердила она, уткнувшись в привычный, родной мир цифр, как маленький ребёнок, привыкший сосать соску. Зачем она покинула свой уютный мирок? Свой такой комфортный, такой привычный маршрут в Москве, который, хотя и проходил под землёй, не внушал ей никаких страхов. Она всё искала настоящей, не виртуальной реальности — и вот нашла её. Что станется с мамой? А Толян? Он ведь будет искать её, не остановится.

«Если его не остановит генерал», — мелькнула в голове Анны страшная мысль. Нет, она не должна умереть. Хотя бы ради тех, кто её любит. Как она могла попасть в такую страшную, безвыходную ситуацию? «Три тысячи сорок один, сорок два…» — твердила она, как молитву. Но если у неё и теплилась какая-то надежда выбраться отсюда, то связана она была теперь с человеком, в которого она совсем недавно стреляла! «Какое счастье, — думала она, — что пистолет оказался незаряженным». Ведь, очень вероятно, ей скоро предстоит умереть, а предстать перед Богом с кровью на руках ей не хотелось. А она не исключала возможности, что ей предстоит дать Кому-то отчёт в том, что она сделала — или не сделала — в своей жизни. Анна помнила все заповеди и знала, что нарушила каждую из них. Может быть, за исключением заповеди «не убий». Но даже и не убила-то она, по сути, против своей собственной, хотя и мимолётной, воли.

Наконец их колонна остановилась. Впереди лязгнул тяжёлый замок какой-то невидимой для Анны двери, которая через мгновение распахнулась, заливая кромешную тьму ярким светом, так что Анна даже зажмурилась. Когда она потихоньку открыла глаза, то увидела, что их привели в просторный холл.

— Ждать здесь, — приказал Командор, направляясь к большой двери на противоположном конце холла, возле которой расположились двое охранников, одетые точно так, как одевают их на поверхности земли, — в безупречные чёрные костюмы и в чёрных очках, и у Анны мелькнула мысль, что, возможно, их вывели на поверхность.

Пока Командор разговаривал с охранниками, Анна посмотрела на Адриана. Лоб его был в ссадинах, а лицо — мертвенно бледным. Глаза тревожно горели.

— Прости меня, — сказал он, когда их глаза встретились. — Видит Бог, я этого не хотел.

— Я знаю, — прошептала Анна.

— Говорить нельзя, — грубо оборвал их один из охранников.

Тем временем дверь в противоположном конце холла на мгновение отворилась, пропуская Командора, и до их ушей донёсся как бы гул многих голосов. Анне показалось, что дверь ведёт не то в какой-то собор, не то в амфитеатр, наполненный людьми, — она не успела разглядеть, потому что дверь сразу же захлопнулась и в холле снова воцарилась тишина. Они стояли так минут пять, пока внезапно не открылась дверь в каменной стене — потайная дверь, которую раньше не было видно, и в ней показалась рослая фигура Командора.

— Идите за мной, — сказал он, приглашая Анну и Адриана. — Охране остаться на месте.

Они подошли к двери, за которой простирался ещё один длинный холл. От пола и до потолка помещение было отделано старинной работы шкафами из красного дерева, наполненными книгами в кожаных переплётах. Пахло, как в архиве древностей библиотеки имени Ленина, куда Анна пару раз наведывалась с тётей Майей. На противоположном конце этого библиотечного холла, за стеклянными пуленепробиваемыми щитами по обе стороны от массивной чёрной двери расположились ещё два охранника, тоже в чёрных костюмах и очках. Именно к этой двери и направлялись сейчас Адриан и Анна. Командор приблизился к ней первым и, не заходя сам, велел проследовать туда пленникам. Охранники в чёрном не шелохнулись, будто они были сфинксы или восковые фигуры. С трудом передвигая ноги от страха, Анна вошла в тускло освещённую залу и, вздрогнув, обернулась, когда позади них щёлкнул замок тяжёлой двери.

Кроме них в полутёмном помещении никого видно не было. Стены и потолок залы были украшены мозаикой. Пленники разглядели сцену убийства быка, изображение человека с бычьей головой на высоком троне, сцену совокупления человека-быка с какой-то полной большегрудой женщиной и, наконец, изображение этой женщины на высоком троне, а у её ног — маленькие фигурки не то людей, не то богов. Одна из стен помещения была прозрачной, и через неё открывался панорамный вид на круглое, почти шарообразное, пространство, ярко освещённое, с рядами балконов и лоджий, высеченных в стенах, возвышающихся одна над другой и опоясывающих этот подземный цирк или собор почти до середины его высоты.