Олег Жиганков - Римский Лабиринт

— Отпустите Адриана, и я займу ту сторону, которую вы укажете, — неожиданно для себя самой смело, почти дерзко ответила Анна и взяла Адриана за руку.

— Не валяй дурака, Анна, — крикнул тот нарочито грубо, вырывая руку из её ладони. — Моя жизнь того не стоит. Иди своей дорогой.

— Именно это я и пытаюсь делать! — закричала на него Анна. Слёзы брызнули у неё из глаз. — Я всю жизнь плыла по течению. А сейчас хочу идти своей собственной дорогой!

— Не слишком уместно начинать говорить о своей дороге при подобных обстоятельствах, — заметил Хранитель.

— Если я вам нужна, то я тоже имею право выставлять какие-то условия, — сказала Анна, решительно поворачиваясь к нему.

— Ты имеешь только те права, которыми я тебя наделю, — посуровел Хранитель.

— И всё же у меня остаётся выбор!

— Выбор умереть вместе с ним, — Хранитель кивнул в сторону Адриана, — или жить.

Анна молчала. В душе у неё шла жестокая борьба — буквально не на жизнь, а на смерть. Она не вполне сознавала, что такое с ней происходит. Неужели она откажется от жизни? Неужели выберет смерть?

— Я вам тоже весьма признательна за то, что вы подарили мне этот месяц, который стоил целой жизни, — произнесла она наконец, как бы взвешивая каждое сказанное слово. — К тому же я избавилась от компьютерной одержимости и не намереваюсь делать то, что делала раньше. Это всё, — заключила она.

— Ты с ума сошла, Анна! — закричал Адриан. — Я хочу умереть, хочу… Понимаешь ты? Это мой звёздный час, какой бы он ни был… А ты должна жить. Мне будет легко умереть, зная, что ты жива, что ты счастлива…

— Счастлива? — перебила его Анна. — Счастлива, что в очередной раз пошла туда, куда меня гонят? Счастлива, предав? Моё условие остаётся в силе, — сказала она решительно, глядя на Хранителя. — Отпустите Адриана, и я буду на вас работать.

Хранитель посмотрел на неё внимательно. Анна чувствовала, что уже почти пожалела о своём категоричном решении. Она взглянула в лицо Хранителю. Внезапно за маской этого лица она прочитала что-то даже ещё более страшное, чем прежде. Ей стало неприятно и дурно, и она отвернулась.

— Нет, Анна, — покачал он головой. — Генерал Смирнов по-своему был прав — ты бесполезна, даже вредна для системы. Вы оба упустили свой шанс. Я сделаю из вас урок — похороню живыми в Лабиринте. Но я остаюсь верен данному Адриану Фера обещанию — я отдаю вам этот меч. Ты, Анна, боялась, что Адриан Фера прирежет тебя в подземелье? Именно так и случится. Не правда ли, Адриан? — сказал он, оборачиваясь к профессору.

Анна и Адриан вздрогнули одновременно.

— Он прирежет тебя, если, конечно, в нём есть хоть капля сострадания. В конце концов, если я назначил ему перерезать глотку рыжеволосой девушке, то так оно и будет!

Адриан взглянул на Анну, и ей стало его жалко. И себя тоже.

— Прошу тебя, — кинулся он к ней, — останься. Сделай, как он просит. Ты — необыкновенный человек. Ты не должна умирать! Это было бы так нелепо! Ты ничем не в силах мне помочь. Я не хочу никого убивать, но, боюсь, там, под землёй, у меня не будет выхода: я не смогу выдержать твоих страданий. Ты ведь не знаешь, что это такое — быть погребённым заживо. А я знаю! Мы оба сойдём с ума!

Анна ещё мгновение колебалась. «Господи, — взмолилась она, — если Ты есть, то услышь меня. Спаси меня, Господи!»

Тем временем стеклянная стена перед ними поднялась, и комната наполнилась гулом людских голосов и запахом сжигаемых благовоний. Группа охранников в чёрном вошла через дверь.

— Ещё не поздно! — закричал Адриан, когда двое охранников взяли его под локти. — Останься!

Анна хотела просто поскорее уйти отсюда и никогда больше не видеть Хранителя. Охранники приблизились сзади и к ней.

— Стойте! — решительным образом крикнула вдруг она.

Хранитель дал охране знак, и те остановились.

— Разве не полагается смертникам хотя бы одно, последнее, очень скромное желание? — собравшись с силами, обратилась она к Хранителю.

Тот поморщился, но ничего не ответил.

— У меня есть одно самое маленькое пожелание, в котором вы не сможете мне отказать. Не связывайте мою смерть с именем профессора Фера.

Хранитель внимательно посмотрел на неё.

— Это всё? — спросил он.

Анна молча кивнула.

— Хорошо, — согласился Хранитель и перевёл взгляд на Адриана. — У тебя тоже найдётся желание?

Адриан растерянно поглядел на Анну.

— Я напрасно бросил курить, — сказал он. — Хотел продлить жизнь… Ничего не получилось. Могу я разжиться сигаретами? — попросил он, оборачиваясь к Хранителю.

Хранитель дал одному из охранников знак, и тот протянул Адриану начатую пачку и пластиковую зажигалку BIC.

— Спасибо, — удовлетворённо сказал Адриан.

— Мой совет, — сказал Хранитель, обращаясь к нему. — Не откладывай с мечом надолго. Никто ещё живым из Лабиринта не вышел. Чем дальше откладываешь, тем труднее это будет сделать. И тем необходимее.

— Как только я докурю свою последнюю сигарету, — с лёгкой иронией заверил его Адриан.

В этот миг Анна снова подумала, что она только что совершила страшную, трагическую ошибку. Она с надеждой посмотрела в сторону Хранителя. Наверное, он сейчас остановит охранников. Но Хранитель буквально растаял у неё на глазах. Чьи-то грубые руки подняли её и поволокли вниз по головокружительной лестнице — в сторону белого мраморного жертвенника. Зал завыл.

Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей.

Псалом 1:1

1228, апрель, аббатство Файфоли

Пьетро Ангелериус, сын Ангелериуса из Абруццо, умер для мира. Но и ангелом он ещё не стал. Вместе с другими послушниками, которых было около двадцати, Пьетро был отделён от монахов монастыря, людей ангельского звания, которых насчитывалось более двухсот. Впрочем, жизнь послушника регулировалась теми же самыми правилами, что и жизнь всей братии. Аббатство придерживалось в целом устава Бенедикта, который толковался здесь в сторону облегчения общежитийных тягот. Пьетро, не знакомый прежде с монашескими правилами, находил их очень лёгкими для исполнения.

Он был единственным из всех послушников, кто поступил в монастырь без «приданого» — крупного денежного или земельного взноса в фонд монастыря, который обычно приносил с собою каждый вступающий в обитель. Аббатство славилось своим богатством — Пьетро вскоре узнает, что земли монастыря простирались на десятки миль в разные стороны. На этих землях жили и трудились около пяти тысяч крестьян, стенающих под монастырскими поборами.

Зато жизнь монашеская оказалась совсем не такой, какой Пьетро её себе представлял. В своей деревне Пьетро никогда не видел большинства из тех кушаний, которыми регулярно утешалась братия. Кроме основного рациона, который состоял из хлеба, вина, варёных бобов и свежих овощей, монахи часто получали к столу всяких морских и речных рыб. На столе бывали и яйца, и прекрасный сыр, и всевозможные фрукты, мёды, пироги и пирожки, перец и даже горчица. Нередко на столе оказывались и зажаренные свиньи, и тушёные кролики, и варёная телятина. Стаи кур и уток регулярно поглощались братией. Благо во всём этом, как и во многом другом, у монастыря недостатка не было.