Your Name - Прощай, моя королева

Зена не любила женщин. Они всегда пытались остаться с ней после коротких ночей. Они умоляли ее не покидать их, взять их с собой, разрешить им жить в шатрах для солдатских шлюх. Зена смеялась над ними и выкидывала прочь, забывая на следующую ночь.

Регина не признавалась ей в любви, раздвигая ноги. Она не вздыхала томно от прикосновений, лишь изредка позволяя себе сдавленное шипение тогда, когда Зена слишком грубо дергала пальцами: от солдатских привычек было сложно избавиться. Королева не ждала поцелуев, целуя сама, прижимаясь сама, обнимая сама. И она знала, как нужно подставить колено так, чтобы удовольствие пришло к ним обеим, пробившись сквозь по-прежнему густую снежную пелену.

На мгновение ослепнув от вязкой вспышки под прикрытыми веками, Зена, скользнув губами по щеке темноглазой женщины, уткнулась лбом в шершавый ствол дерева, позволяя негромкому стону разбавить дыхание. Пальцы дрогнули, ощутив, как сильно сжимает их напоследок влажное тепло. Спустя мгновение Регина откинула голову, вжимаясь затылком в дерево рядом с Зеной. Глаза ее были закрыты. Чуть погодя Зена осторожно освободила руку и укутала их обеих своей накидкой.

Дорога в замок была спокойной: ветер стих, наигравшись со снегом, небо чуть просветлело. Регина ехала сзади, молча держась за Зену, которая не спросила, что стало с лошадью королевы. Не спросила она и о том, где была Регина и что делала. И только приглушенное восклицание сорвалось с губ воительницы, когда, уже в замке, помогая королеве спешиться, она заметила кровавое пятно, расплывающееся на рукаве рубашки.

Регина поспешно поддернула свою накидку, скрывая от Зены раненую руку.

- Удовольствие лечит боль, ты не знала? – с усмешкой сказала она.

И воительница склонила голову, не возражая.

Время вновь утекало сквозь пальцы. Каждый полдень Регина уходила куда-то из замка, не прощаясь, и каждую полночь возвращалась, истерзанная и уставшая. Зена ждала ее у ворот с теплым плащом и кубком горячего вина. Принимая королеву в свои объятия, воительница вела ее домой, помогая преодолеть бесчисленное множество ступеней. Набранная слугами ванна размягчала занемевшее тело, отогревала, на губах Регины начинала проступать улыбка. И тогда Зена целовала ее, сначала бережно, едва касаясь, затем все крепче, все жарче. Она по-прежнему ничего не говорила королеве о любви, но тело ее было счастливо от того, с какой готовностью принимала Регина все, даже самые грубые, ласки.

- Почему ты не отпускаешь меня? – спросила однажды Зена, когда они, обнаженные, мокрые, тяжело дышащие, лежали рядом после изнурительно-прекрасной битвы в простынях, вытянувшей из обеих королев все возможные стоны.

Регина, растянувшаяся на животе, подложившая руки под голову, взглянула на воительницу. Черные волосы закрывали спину, часть прядей свешивалась на лицо.

- Ты хочешь уйти? – вопросом на вопрос ответила женщина.

- Да, - ни заминки, ни запинки.

Зена хотела домой.

Регина помолчала немного, затем вытянула правую руку и накрыла ладонью живот воительницы; скользнула пальцами ниже, чуть надавливая. Отвернулась и проговорила равнодушно, будто не слыша, как сбилось дыхание Зены:

- Уходи.

Она была ведьмой, это точно. И по-прежнему лежала на животе.

Зена не ушла. Перекатившись так, чтобы очутиться над Региной, воительница склонилась, покрывая быстрыми поцелуями влажную спину королевы. Одна рука уверенным движением скользнула туда, где ее уже ждали, вторая протянулась поперек живота, поддерживая, заставляя выгибаться.

Ночи с Региной были заполнены страстью и удовольствием.

Дни без Регины были скучны и однообразны.

Однажды королева осталась дома. Дул сильный ветер, снег шел стеной, за десять шагов не было ничего видно, и Зена просто не отпустила Регину, уговаривая остаться, сначала словами, а потом и действиями.

К вечеру ветер стих, и хозяйка Зачарованного леса, уставшая извиваться под сильным телом воительницы, предложила прогулку. Утомленную сидением на одном месте, Зену не нужно было долго уговаривать, и вскоре обе женщины двинулись верхом по насыпи прочь от замка.

- Куда ты уходишь каждый день? – спросила Зена, едва они миновали границу и въехали в Зачарованный лес. Дел Регины они никогда не касались в разговорах.

Королева метнула быстрый взгляд на воительницу.

- Ты скучаешь без меня? – с тенью улыбки спросила она.

Зена пожала плечами и ничего не ответила.

Она скучала по дому, оставаясь одна в огромном и пустом замке. Можно ли было сказать, что она скучает без Регины?

Прогулка была длинной и неспешной. Кутаясь в теплую накидку, Зена немигающе смотрела перед собой, видя дорогу, что однажды привела ее сюда. Как же могло статься так, что обратно уйти оказалось невозможно?

Воительница стала чахнуть. Она похудела, лишившись аппетита, чуть сгорбилась и утратила привычный загар, полученный от греческого солнца. Кожа стала трескаться, голубые глаза поблекли. Зене нечего было делать в этом мире, она по-прежнему была чужой, и даже поцелуи и ласки Регины не могли сделать ее своей.

Королева, казалось, не замечала ничего этого. Она все еще была занята своими делами. Но ночи для них оставались прежними: горячими, страстными, исполненными огня и безумных поцелуев, оставляющих на теле следы.

Затем с Региной стало тяжело. Она принялась начинать утро с ненависти и заканчивать его злобой. В коридорах ее замка было не продохнуть от клубов раздражения, в которых путались ноги. Зена тоже могла быть – и бывала – злой, ненавидящей, раздраженной, но Регина возвела эти чувства на пьедестал.

И они по-прежнему не говорили о том, куда уходит королева.

Страсть их стала жестокой. Зена любила немного грубости в постели, ее заводило обладание кем-то против его воли, и Регина всегда охотно подыгрывала ей в этом. Но теперь королева предпочитала сама кусать вместо того, чтобы подставлять шею. Пальцы ее стали жесткими и негнущимися, зубы – слишком острыми, глаза – слишком черными. Она плохо спала, ее мучили кошмары, и Зена часто просыпалась от того, что Регина плачет. Попытки утешить ни к чему не приводили: королева лишь отпихивала воительницу, запрещая ей смотреть на свои слезы, либо же утягивала ее на себя, желая отдаться. Полночное сплетение тел было едва ли не варварским, мучительным, и наутро Зена вставала с болью в разных местах. Поначалу это заводило, но потом надоело.

Зена с новой силой захотела домой.

Однажды нарыв этот лопнул. Едва не захлебнувшись в вытекшем гное, королева воинов, распустив волосы, долго стояла на коленях перед сундуком, совсем как в тот раз, когда впервые пыталась выбраться отсюда. Доспехи уже были на ней, шакрам холодил бедро, но Зена медлила отчего-то.