Уильям Поллак - Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве

Поэтому самое важное - что родители делают и как они поступают. Родитель или учитель могут до посинения говорить о заботе и важности эмпатии, но если в их действиях нет эмпатии, все разговоры бессмысленны. Самый лучший способ для родителей помочь мальчикам выражать эмоции и избегать злости и ярости является одновременно и самым трудным: они должны дать детям образец своим собственным поведением. Родители прекрасно говорят мальчикам, что нельзя кричать, бить, дразнить или высмеивать других. Но все эти разумные и проверенные временем уроки сведет на нет ситуация, когда папа сам разозлится и пнет стул, или мама скажет о соседском мальчике, что тот ведет себя, как младенец, или родительский спор закончится тем, что отец хлопнет дверью, а мать выкрикнет оскорбления ему вслед.

Линда обнаружила, что ее десятилетний сын Иона начал переносить действия своего отца в свое поведение в школе. Уже в три года Иона начал вести себя агрессивно, и ей стали звонить из детского сада с жалобами, что он кусает других детей. "Я сказала ему прекратить это и устраивала ему тайм-ауты, как мне все советовали, но все стало только хуже".

К тому времени, когда Иона доучился до четвертого класса, Линда привыкла к этим звонками. "Иона поставил тому-то синяк. Иона выбил тому-то зуб. Я не знала, что делать. Я никогда не думала, что у меня будет жестокий ребенок".

Наконец, Линда решила встретиться с учителями Ионы и школьным психологом. Вместе они попытались найти возможным причины поведения Ионы. "Это было очень, очень трудно,- сказала она мне,- но мне пришлось признать, что Иона подражает своему отцу". Оказалось, что отец Ионы, Майк, проработал в страховой компании уже десять лет, но так ни разу и не получил повышения. Часто он срывал свои профессиональные разочарования на своей семье. На Иону были направлены главные атаки отцовского гнева в виде частых шлепков и жестоких словесных оскорблений. "Майк всегда называет Иону нашим никчемным ребенком,- призналась Линда. - Он мягче с девочками, но с Ионой он легко слетает с катушек".

Наши мальчики внимательно наблюдают за нами. К трем- четырем годам они начинают замечать несоответствия между тем, как мы велим им поступать и тем, как поступаем сами. Как часто вы слышали ответ ребенка на слова, что нельзя повышать голос или обзывать кого-то идиотом: "Но папа так делает!"

Итак, какого рода моделирующее поведение, в дополнение к совместным занятиям с ребенком, поможет мальчикам понять, что мужчины могут сопереживать и выражать свои эмоции, и при этом оставаться "настоящими мальчиками"?

Развивайте врожденную способность мальчика сочувствовать другим. Для этого можно использовать метод, который называется "с чужой точки зрения". Суть его в том, что в любой ситуации, вы помогаете своему ребенку понять позицию другого человека. Почему Бен дразнит других? (Ему грустно, потому что его родители развелись. Он хочет дружить, но он не знает, как сделать первый шаг). Почему такой-то не пригласил тебя на праздник? (Может быть, он волновался, что ты откажешься). Почему учитель разозлился на детей? (Может быть, потому что его жена очень больна, и он расстроен и напуган). Почему мама сорвалась на тебя? (Потому что она пыталась закончить работу для отчета и в тот момент была напряжена). Взгляд на ситуацию с чужой точки зрения помогает развивать эмпатию. Когда мальчики сопереживают чужим бедам и заботам, они не так стыдятся своей собственной уязвимости. Мальчики действительно учатся ценности и способам проявления эмпатии, если они видят ее у родителей и окружающих.

Вы также можете выражать отличные от гнева эмоции. Исследование показывает, что и матери, и отцы чаще злятся рядом с мальчиками, нежели рядом с девочками. Кроме того, самое уязвимое для мальчика эмоциональное состояние - это стыд. В результате, как мы видели, для мальчиков злость становится привычным способом дать выход всем подавленным чувствам и наиболее приемлемым (или даже единственным) способом эмоционального самовыражения. Но когда родители, в особенности отцы, позволяют себе бояться, быть неуверенными и уязвимыми, мальчики чувствуют, что для них это тоже допустимо. Один отец, получив отказ книжного издательства, сказал сыну, как ему грустно из-за этого. Мальчик утешил его и сказал, что он очень сожалеет, что издателю не понравилась книга. Это безмерно воодушевило отца, который думал, что он уже привык к подобным профессиональным разочарованиям. И это помогло установить сильную, длительную эмоциональную связь между мужчиной и мальчиком.

Не поймите меня неправильно. Я не жду, что каждый мальчик или каждый родитель или каждая семья забудут о злости. Всем нам доводилось бывать в домах, где родители настолько поглощены искоренением "негативных эмоций" в своей жизни, что каждое их действие становится слащавым, и обстановка выглядит такой же неестественной, как и дом, полный злости и жестокости. Злость - это часть жизни, и она может быть полезной и продуктивной эмоцией, чтобы исправить ошибку, решить проблему, помочь другу или подтолкнуть других к действиям.

Как родители, вы можете в своих действиях руководствоваться эмпатией и заботой: оказывать услуги друзьям и соседям, заботиться о престарелых родителях, участвовать в общественных мероприятиях и благотворительных акциях. Вы можете замечать и одобрять чужие поступки, продиктованные заботой и эмпатией. Мальчики часто показывают чудеса сочувствия по отношению к страдающему или расстроенному другу. Скажите ему, что вы это цените. Когда вы видите или читаете о таких поступках, расскажите о них своему сыну. И, насколько это возможно, вы можете окружить вашего мальчика другими людьми - друзьями, тренерами, учителями, родственниками, поведение которых также станет для него образцом заботы и привязанности.

Все родители знают, что независимо от того, насколько любимыми и нужными чувствуют себя мальчики, они не так расположены к откровенным беседам о своих чувствах, как девочки. В ответ на прямой вопрос о том, как идут дела в школе, или что мальчик думает о фильме, или какие у него отношения с другом, родители могут услышать лаконичное "не знаю" или "отлично", или "я не хочу об этом говорить". Иногда родитель, как на перекрестном допросе, бывает вынужден настаивать на разговоре, задавая один вопрос за другим, пока участникам этого несимметричного диалога не надоест. И потом, в самый неожиданный момент (часто перед сном, когда уже пора гасить свет), вдруг выскакивает ответ. В школе все плохо. Фильм был страшный и грустный. Друг оказался вдруг "и не друг и не враг, а так".

Когда дело касается насилия, очень важно, чтобы у мальчика было пространство, "где нет места злости", пространство, где он может снять маску и говорить о драках и жестокости, не страшась стыда, наказания, чувства собственной незначительности. Такое пространство может выглядеть по-разному, и родителям надо выяснить, как создать именно такое, которое подойдет именно их сыну. На эту роль вряд ли подойдет беседа на глазах у друзей по дороге домой из кино. Вряд ли это будет и семейный ужин, если старшая сестра и младший брат находятся тут же и слушают. Вероятно, это не будет и кабинет школьного психолога или директора. Это может быть совершенно непредсказуемо. Родитель должен быть готов слушать тогда, когда мальчик готов говорить. И если это произошло через пять минут после "отбоя", гораздо важнее будет поговорить, чем уложить ребенка спать по расписанию.