Джед МакКенна - Духовная война

– Если вы ещё раз скажете слово «духовный», – сказала Брэтт сильным, но тихим голосом, – я высеку вас розгами.

О, слава богу, я попал куда надо.

Прерванный на полуслове угрозой Брэтт, Стэнли снисходительно улыбнулся, однако продолжил.

– Да, конечно. Я наслышан о вашем крутом любовном подходе, – сказал он с лёгким осуждением, – но если вы хотите стоять не перед кучкой студентов, а снискать уважение всего духовного сообщества, вам придётся принять более сострадательный тон и расширить свой духовный кругозор, чтобы охватить не только крайних радикалов, но всех ваших друзей и товарищей. Мы все, знаете ли, на одной стороне. – Он улыбнулся и хлопком соединил ладони вместе. – Мы все вместе в этом деле.

Стэнли явно очень умный парень, но я никогда не встречал, чтобы интеллект типа «чем больше, тем лучше» применялся в таком отношении. Потом он стал вроде бы задавать вопрос, но это больше походило на лекцию. Он начал с сознания, что почти расстроило меня, поскольку есть только одно, что можно знать о сознании, и говорить об этом довольно много означает не знать этого. Потом что-то о переживании, случившимся с ним в медитации, во время которого, если я понял правильно, он растворился в своей мантре, затем последовало божественное откровение, и затем его мантра и сердце стали едины и очистились таким образом, что это имело каким-то образом атрибуты верховного гуру, от которого, доложил он нам, нисходят все остальные гуру, и чьей милостью он смог увидеть за пределы формы в суть, которая, в свою очередь, есть любовь, которая, в свою очередь, есть Бог, который, в свою очередь, есть верховный гуру, который, в свою очередь, есть Я, и таким образом он пришёл к истинному пониманию, что знание Брахмана есть единственное реальное знание, и это переживание оставалось в его сердце в первичной, неразбавленной форме почти две недели. Возможно, я не всё передал в точности верно. Стэн закончил всё это вопросом, который имел какое-то отношение к поиску счастья, и его слиянию с человеческим поиском освобождения.

– Окей, Стэнли, – сказала Брэтт, – давайте-ка, садитесь на место.

– Мой учитель настаивает на открытом диалоге, – сказал Стэн, не садясь. – Он говорит, что единственная плохая идея — это та, которую мы не выражаем. В мире, полном насилия и раздора, было бы настоящей пародией, если бы те, кем мы стали ради духовного руководства, были неспособны иметь дело со свободным потоком идей и возвыситься над мелочными тиранами злости и зависти.

– Да, – сказала Брэтт, – пародия была бы что надо. – Она обернулась к группе. – Теперь, для тех из вас, кто ещё не знает – здесь не сообщество для прений, и уж конечно не грёбаная демократия. Я стою здесь не для того, чтобы заслужить ваше одобрение или втюхать вам дерьма с собственной торговой маркой. Мы здесь не медитируем и не поём песнопения, не сливаемся с нашими мантрами и не пытаемся очистить ум или душу, или стать счастливыми, или заработать свою вечную награду, и уж конечно мы не собираемся спасать мир или наших товарищей. Всё, что мы здесь делаем, и только это – пытаемся выяснить, что чёрт возьми происходит. Вот и всё. Если вы не находите это полезным времяпрепровождением, или если вы думаете, что уже всё знаете, тогда проваливайте и возвращайтесь, когда вас не нужно будет тащить с пинками и окриками каждый дюйм дороги.

Она повернулась к Стэну.

– Стэн, надо отдать вам должное – я знакома со всеми идиотскими нью-эйждевскими книжными клише, но я никогда прежде не слышала их вот так в одной куче. Вот что вам нужно сделать: поставить себе хорошенькую черепную клизму и вымыть эти сорок лет дерьма из своей головы. Вы как маленький мальчик, который говорит о пиратах и динозаврах, будто знает их всех лично, только вы слишком стары, чтобы быть маленьким мальчиком, и поэтому на вас тяжело смотреть. Я не знаю, чем вы занимались с шестидесятых годов, но это не имеет ни малейшего отношения к пробуждению. Наверное, это что-то совсем другое. Я много наслышалась глупостей в своё время, и многое звучало как та слякоть, которую вы сейчас изрыгали, но послушайте, я говорю вам это по доброму: то, о чём вы говорите, ничего не стоит. Ваши сорок лет пропали даром. Всё это ничего не значит, ни к чему не ведёт. Вас обманули, вы обманываете, и вы сами – ложь.

Я определённо там, где надо.

Стэнли начал было что-то отвечать, но она подняла руку, чтобы прервать его, и обратилась к женщине возле него.

– Зачем вы привели его, Молли? Он что, вас совсем достал?

Молли, привлекательная женщина лет пятидесяти с небольшим, не ответила. Брэтт подошла к ней и строго посмотрела на неё.

– О, я знаю, – сказала Брэтт со смехом, – всё понятно. У вас начались отношения, верно? Подумали, что вы оба духовные люди, так что получится неплохая пара. Но потом стало невозможно выдерживать его возомнивший ум с его карьерой ученичества и строем возлюбленных гуру, поэтому вы привели его сюда, чтобы я потолковала с ним, не так ли, маленькая трусиха?

Она сказала это так нежно и любяще, и ни Молли, ни кто-либо другой не обиделся. Вообще, несмотря на некую неподвижность и стеклянные глаза тех, к кому она обращалась, никто, похоже, сильно не обижался на шероховатую манеру Брэтт.

Мне она и правда начинала нравиться. Прямой разговор на чистом английском. Я никогда не встречал никого подобного ей, и находил её успокаивающей. Как если думаешь, что ты единственный в чём-то, и вот, есть ещё один, и это делает мир другим – слегка менее чужим. Не то, что вы связаны, но, в общем, могли бы.

Брэтт отошла на несколько шагов, чтобы обратиться ко всей группе.

– Когда у вас появляется вопрос такого рода, когда подобная чепуха бултыхается в вашей голове, вашей единственной задачей должно быть вылезти из того места, где такой вопрос кажется имеющим смысл. Уверяю вас, вам не придётся лезть долго – лишь один маленький шажок вверх. Всё это разглагольствование о переживании, сознании, человечестве, счастье и гуру — это чистой воды отрицание и здесь ему не место. Если вам это нравится, вы не туда попали. Мы здесь не для того, чтобы потворствовать подобным детским фантазиям. Слушайте все внимательно, потому что это в точности тот тип удобрения, который они вам там продают. Этот джентльмен, Стэнли, является живым примером духовной близорукости. Представьте его сидящим в позе лотоса, пальцы сложены в ОК, глаза закрыты, улыбка как у блаженного кролика, а за ним такой здоровенный самосвал вываливает на него огромную кучу дымящегося навоза. Вы слушаете? А за рулём самосвала, показывая из окна большое ОК и улыбаясь, как они это делают, его возлюбленный гуру. Как вам это для нью-эйдж постера?

Я следил за Стэнли, на случай если его нужно будет утихомирить. Губы его были плотно сжаты, но он был сдержан.