Джед МакКенна - Духовная война

– По-вашему это звучит слишком стандартно, – настаивал он не в первый раз, – как будто есть только две стороны проблемы, но это очень опасное упрощение. Когда вы говорите о духовных искателях, в действительности вы имеете в виду миллионы людей по всему миру, миллиарды людей, следующих самыми разными дисциплинами и путями, многие из которых древние и высоко почитаемые. Вы не можете просто кинуть всё это духовное и культурное разнообразие в одну коробку, прилепить к ней ярлык и объявить победу над человеческим заблуждением. Это не так просто.

Вот почему мне нравится Боб. Он говорит подобные вещи.

– Это именно так просто, – ответил я не в первый раз. – Пробуждение ото сна это очень прямолинейное дело. Оно не занимает десятилетий. Оно не похоже на умиротворённость или на спокойный ум. Оно не похоже на спасение других, или мира, или даже себя. Оно не похоже на преуспевающий рынок, где достоинства определяются привлекательным видом или коммерческим успехом. Пробуждение похоже на массивный ментальный и эмоциональный срыв, так как именно этим он и является – прародителем всех психических расстройств. Только так это работает. Знаю, есть тысячи книг, утверждающих обратное, и я могу сказать, что все они написаны Майей. Когда вы поймёте, что такое в действительности Майя, когда вы увидите её сами, это станет для вас совершенно очевидно. Вы увидите это, как видите небо.

Он махнул на меня моими же страницами.

– Но нельзя же уравнивать эти обширные осуждения...

– Почему нет? – спросил я. – Разве я не прав? Разве у духовности есть какая-то иная цель, чем пробуждать от иллюзии? Разве есть какой-то другой ведущий принцип, чем истина? Разве я не прав, думая, что Майя всецело захватила сердца и умы тех, кто хотел бы избавиться от неё? Разве они не погружены целиком в доктрины, не порабощены ортодоксальностью? Разве они не сидят с закрытыми глазами, пытаясь успокоить ум и остановить мысли? Разве они не пропагандируют покой, мир и тишину как духовные идеалы? Разве они не практикуют сердечную, основанную на эмоциях, духовность? Разве они не обладают сильными убеждениями и глубоко хранимыми верованиями, которые сковывают их надёжнее цепей?

– Да, – сказал он, тяжело вздохнув, – вы можете быть неправы.

Пришлось немного применить силу, чтобы заставить его сказать это.

– Вот именно, – согласился я, – я действительно неправ. У духовности есть другая цель. И она не касается пробуждения от иллюзии. Она касается прямой противоположности.

– Что?

– Я соглашаюсь с вами, – сказал я.

– Звучит совсем наоборот, – сказал он. – Я думаю, что проблемы здесь гораздо более сложные, чем вы...

– Единственная сложная проблема это оставаться во мраке посреди залитого солнечным светом мира. Мы взяли простейшие из возможных вещей и усложнили их до неузнаваемости. Мы понапридумывали себе эти смехотворные духовные идеалы, к которым можно вечно стремиться, но никогда не достигнуть. Мы променяли свет на тьму, истину на ложь, знание на невежество. Мы убедили себя, что самое близкое это самое далёкое, что принадлежащее всем – лишь для немногих, и что та единственная вещь, которой невозможно не достигнуть – безнадёжно вне досягаемости. Это совершенный рецепт долгого и успешного провала. Другими словами, это работа Майи, без которой не было бы царства сна, где можно спорить и писать книги, или от которой нужно избавиться. Разве тот, чьи глаза открыты, и кто чётко понял эту сюрреалистическую ситуацию, не захочет сделать попытку описать, что он видит?

– Ну, всё это может зависеть от того, как вы определите...

– Я определю царство сна как состояние, в котором человек видит то, чего нет, и не видит того, что есть – глаза его закрыты, он воображает реальность, вместо того, чтобы открыть глаза и наблюдать её. С закрытыми глазами человек вынужден жить в воображаемой, постоянно создаваемой умом, фальшивой реальности.

– Во сне, – сказал он.

– В неосознанном сне, – сказал я. – Я обитаю в том же сне, что и вы, но я осознан в нём. Те, кто неосознан в нём, живут за закрытыми глазами в выдуманном мире, выдуманной реальности. Эта выдуманная структура верований не имеет свойства стабильности и требует постоянного усиления эмоциями. Это наиболее явно заметно в фундаментализме любой системы верований – их структуры наименее стабильны и больше всего требуют эмоциональной поддержки – но это верно для всех, кто не пробуждён.

– Первый раз слышу, – сказал он немного угрюмо.

– Да нет, – ответил я. – Практически каждый, кто говорит о пробуждении и просветлении, на самом деле говорит о какой-то степени простого открытия глаз – это совсем не имеет ничего общего с реализацией истины. Именно об этом говорили все мистические учителя и поэты. Они получили проблеск интегрированного состояния, вкус ясности, и для них это было чем-то невероятно экстраординарным. В реальности, однако, это должно быть самым обыкновенным. Это необычно лишь потому, что мы сильно отрезаны от него.

– Вы не принимаете во внимание целый ряд духовных мотиваций и устремлений, – сказал он. – Вы умаляете весь этот спор...

– Да, – согласился я, – я опускаю духовные устремления внутри царства сна – качество жизненных аспектов, как счастье, покой, здоровье, благосостояние и так далее. И спасение и вечную жизнь, что продвигает нас ещё чуть вперёд. Жадность, высокомерие, эго – всё возникает из страха. Да, я категорически опускаю всё это. Это навозная жижа, в которой барахтается человечество, и из которой искренние искатели должны себя извлечь.

Боб покачал головой, словно я ничего не понимаю, но я-то понимаю. Я понимаю причину его присутствия здесь, со мной, в это время, я понял это в первые минуты нашего знакомства. Я знаю, зачем он здесь, с моей точки зрения, однако. Я говорю с ним немного напористо не потому, что хочу проникнуть сквозь его защиту, но потому, что хочу на неё поглядеть. Непроницаемость Боба проявила себя в полной мере для моей пользы, для пользы книги. Вероятно, Боб был бы последним духовным человеком типа нью-эйдж, с которым я проводил бы время. Мне ещё предстоит речь в честь Брэтт в Вирджинии, но там у меня не будет подобной возможности. Это мой последний шанс увидеть Майю так близко и лично; увидеть как ловко она блокирует, парирует, преломляет, поглощает каждую попытку пройти мимо или через неё; попытаться зайти с того или с другого угла, с того или с этого входа, и увидеть, как все мои попытки она без усилий пресекает; увидеть, с какой лёгкостью она делает то, что кажется невозможным. Боб знает всё это – я поделился с ним, как только увидел сам. Он не обижается и не думает, что я покровительствую или снисхожу. С его стороны, он не получит того, за чем сюда пришёл – что-то имеющее отношение к его книге, но чего у меня нет – но я уверен, что он получит то, что ему нужно.