Ushba - Фанфик Чудовище

Вот и лето девяноста четвертого исключением не стало. Дурсли его старательно не замечали — я бы сказала, даже боязливо, ведь по приезде на Тисовую их милый коттеджик слегка тряхануло, едва Петуния попыталась открыть на племянника рот. Вот только, как и в прошлом и позапрошлом годах, по-настоящему спокойным был лишь июль. Да, у нас было целых три с половиной спокойных недели. Целых три с половиной недели мелкий приходил в себя, в свое удовольствие химичил в своей части лаборатории, переписывался с Невиллом и прочими, наведывался со мной за компанию в Косой и Лютный. А потом у него начал болеть шрам на лбу, а у меня темнеть метка. И нет, эти два события мы никак не связали — это было бы слишком даже для моей паранойи. Так что еще пару дней все было хорошо. Пока...

Пока, вернувшись как-то днем со смены, я не обнаружила Воробья, невколько бледного и взволнованного у себя в гостиной. И первым делом шкет поинтересовался, как там поживает моя татушка. Поживала та совершенно неплохо, судя по ставшей самую малость темнее и четче змее. Damnú air! (п/а: ирл. Проклятье!)

— И чего это ты так ею заинтересовался, Воробушек? — спросила я, уже понимая, что мне не понравится его ответ.

— А мне сегодня кошмар приснился, — как-то нервно ответил мелкий. А потом все же не сдержался и коротко выматерился. По-английски, что означало, что он уже почти успокоился и взял себя в руки: как и я, во время наиболее сильных эмоциональных потрясений ребенок предпочитал выражаться по-гаэльски. Мелкий вообще подцепил от меня много чего, начиная от жеста, которым от в минуты задумчивости ерошил волосы, заканчивая увлечением фармацевтикой. К примеру, он, если была на то необходимость, замечательно имитировал ирландский акцент. Так что, когда я слышала, что его преподаватели хором утверждали, что он — вылитый отец, я только насмешливо хмыкала. О да, вылитый Джеймс Поттер, особенно учитывая его слегка характерную манеру двигаться и махать палочкой во время боя...

А кошмар, что так встревожил Воробышка, заставил по-другому посмотреть на представление в Воющей хижине. До этого я считала, что разыгрывался фарс для шкета, чтоб мальчишка поверил в то, что у него есть хоть один близкий человек, крестный, способный заменить ему отца. Только я не могла понять, зачем же такие сложности, зачем было отпускать крысу, по-видимому, все же пойманную некоторое время назад? Ведь тогда Воробей был бы полностью под контролем Дамблдора, все двадцать четыре часа в сутки. Неужели так важно, чтоб летом ребенок жил с не слишком любившими магию и Гарри опекунами, вдали от тех, кто его любит? Кого в таком случае хочет вырастить из Поттера господин директор, если такие «качели» — крайнее неприятие, если не ненависть Дурслей и практически всеобщее поклонение в школе — не могли не сказаться на хрупкой психике мальчишки, которому был поставлен диагноз «РДА»? (п/а: РДА — синдром раннего детского аутизма) Но, как следовало из сна мелкого, я была слишком плохого — хотя, это как посмотреть — мнения о Главе Визенгамота, он вовсе не выращивал из Гарри Поттера нового Темного Лорда.

Ведь сон был не просто сон — в этом и Воробей, и я были уверены на сто процентов. То, что видел ночью парень, происходило на самом деле, не в Англии, а в далекой Албании. Там, в придорожной гостинице незадачливая волшебница Берта Джоркинс на свою беду столкнулась с Питером Петтигрю и узнала его. А сам Хвост был в гостинице не один, а в компании с неким существом, которого низкорослый толстяк называл «Повелитель» и «Мой Лорд» и от лица которого и видел сон малыш. Для мисс Джоркинс эта встреча закончилась весьма плачевно: ее память была безжалостно выпотрошена, а она сама потом — убита. К сожалению, что же такого полезного уловил Повелитель Хвоста в траченной не слишком умелым Обливиэйтом памяти Берты, осталось неясным. Однако, и то, что мы смогли восстановить, было настораживающим: мисс Джоркинс видела кого-то, кто считался мертвым. И пусть я не вспомнила ни имени, ни лица погибшей в Албании ведьмы, под ложечкой все же неприятно засосало: помнить Берта могла и обо мне, а встречаться с тем, кого раздобыл Крыс в Албании, мне не хотелось совсем. Я хорошо помнила, откуда своего подселенца привез в девяноста первом Квирелл.

Так что бородатый Пожиратель Долек тем самым июньским спектаклем не только дурил голову Воробью. Он еще и провоцировал Хвоста — наверняка опоенного по самые уши соответствующими зельями — на то, чтоб анимаг разыскал и привез в Англию то, что осталось от Темного, go n-ithe an cat sé, Лорда. (п/а: ирл. Чтоб его кошка съела) А я-то все никак не могла понять, нафига Блэк пугал своего бывшего дружка Азкабанскими сидельцами-Пожирателями. Go maraí an diabhal dó, манипулятора чертова! (п/а: ирл. Черт бы его побрал, досл. Да убьет его дьявол) И не понять же, что хуже: то, что из мелкого попытаются вылепить новое пугало для общественности, или то, что на него натравят психованного темного мага, силой, увы, не обделенного? Хотя, одно ведь совершенно не исключает другого.

В-общем, я начала готовиться рвать когти. Первое, что было необходимо, — достаточно надежное убежище, чтоб ни одна собака не унюхала да ни один крап не отыскал. Домик в Хинчли для этого не подходил совершенно. Там-то и были только отвод для глаз и простенькие эльфийские чары. И тогда я вновь вспомнила о жилище Бойлов и о той самой пещерке. Вот уж где стояла такая защита, что хоть инфери пачками поднимай — ни один красноперый даже не почешется. А уж любые поисковые чары и амулеты там совершенно не действовали: Горбина так и не нашли, хотя безутешная родня искала его ну очень тщательно. Весь Лютный о том только и гудел. А поскольку нечто подобное я, помнится, и ожидала, то испытания антидота Воробушка проходили не в бункере под Лондоном, а в Ирландии: принадлежа не к самой законопослушной части населения, Бойлы не слишком жаловали внимание посторонних к себе, а потому на протяжении нескольких поколений накладывали и на свой дом, и на рабочее место магические щиты и чары препятствующие поиску. Держалась вся эта красота традиционно на хранительнице очага — в данном случае, на Шинейд. И судя по всему, после ее смерти автоматически перешла на ту, кого старуха самолично привела в дом, то бишь, на меня. Как это ни парадоксально, но то, что упокоилась миссис Бойл от моей руки, практически не сказалось на всей той хрени, что висела на Бойловых владениях. Да, кое-что исчезло, но основа держалась. Все это я узнала при помощи Добби и ряда сканирующих заклинаний. В идеале неплохо было бы воспользоваться кое-какими артефактами, но, увы, я не Де Ля Ру и не Гринготтс, деньги не печатаю и не чеканю. Самой защищенной от поиска оказалась пещера, где и провел последние несколько недель Горбин. (п/а: Де Ля Ру, De La Rue (LSE: DLAR) — британская компания, один из крупнейших в мире производителей ценных бумаг (банкноты, паспорта, водительские права и другие документы) и банковского оборудования (счётчики банкнот, сортировщики банкнот, сортировщики монет и др.), технических решений для идентификации личности и защиты документов) Вряд ли они были для него приятными — особо напрягаться с очищением пещерки от следов темной волшбы мы с Добби не стали. Зато теперь этим вопросом пришлось заняться вплотную: одно дело находиться там раз в три дня по полчаса, и совершенно другое — сидеть там безвылазно. А потом через ирландскую родню зятя Ясме нашла местного Мастера щитов, который обновил на домишке Бойлов чары ненаходимости и поправил прорехи в защите. Содрал с меня этот О’Нил три шкуры, зато сделано было с заключением магического контракта, который гарантировал и качество, и конфиденциальность. Шкет, Гобсек хренов, еще сокрушался, что был бы он постарше, он бы и сам справился. Очень может быть: дури у него и сейчас хоть половником ешь. Впрочем, возраст не помешает пацану накрутить свои чары, когда он волей случая окажется на Козуэе.