Shin-san - Фанфик Новое Начало – Альтернатива. Часть III. Война на восемь сторон света

Поттер отстал от подруги на несколько минут. Тяжело ступая по снегу со своей ношей, он подошел к костру и осторожно положил поближе к огню завернутого в теплую мантию Джорджа. И сам сел в метре от него, положив руки на колени согнутых ног.

Окой, до тех пор неподвижно, как изваяние, сидевшая на пятках, не выдержала и плавно скользнула к укутанному Уизли. Одновременно с ней со своих мест дернулись Джинни и Фред. Схватив парня за руку, японка замерла, ощутив ее живое тепло, а потом медленно положила голову на вздымающуюся в такт дыханию грудь, слушая ровные удары сердца, и закрыла вновь повлажневшие глаза. Джинни, прикоснувшись лбом ко лбу глубоко спящего брата, отстранилась, мелко заморгав, и провела по его щеке ладонью. Песчаный покров Эгора нервно колыхался вокруг ее тела, идя то мелкой рябью, то крупными волнами, выдавая чувства хозяйки. А Фред только стискивал ладонь Джорджа и пытался улыбнуться дрожащими губами. По его щекам градом катились слезы.

Башня, в которой свершилось недоступное обычному пониманию колдовство, возвышалась на фоне темно-синего неба уродливым черным зубом; из приоткрытых ворот наружу лился слабый темно-красный свет, как будто внутри осталась тлеть большая груда угольев. Ни замерший в неподвижности Гарри, ни те, кто сидел рядом, не заметили, как, оставив Гермиону, к башне шустрым зверьком шмыгнула Ами. Заглянула внутрь, резко отшатнулась, словно получив с размаху по лицу, и тут же, сделав только шаг, согнулась в приступе рвоты.

— Я же сказал, никому не подходить... — бесконечно усталым голосом проговорил Поттер, в мгновение ока возникший возле сайторской принцессы. Он терпеливо дождался, пока Ами расстанется с содержимым своего желудка, помог ей выпрямиться и протянул платок, чтобы утереть рот. Спешно подбежавший Аксель повел все ещё дрожащую девушку прочь. Гарри последовал за ними, но на полпути к костру остановился и коротко взмахнул рукой.

И в следующий миг башня словно бы превратилась в гигантскую печку-буржуйку, в которую вместо дров щедро сыпанули пороху. Она ослепительно вспыхнула изнутри, убив надвигающуюся ночь на четыреста футов вокруг. Ярко-желтые языки огня с низким ревом ударили из всех щелей и проемов, навсегда обращая в пепел следы того, что произошло внутри.

Не оглядываясь, Гарри вернулся к костру, сел поближе и протянул к огню подрагивающие пальцы, будто желая отогреть их от того, д_р_у_г_о_г_о холода, к которому ему пришлось прикоснуться.

И всем сразу стало видно, где на его лице пролягут морщины, когда ему стукнет лет шестьдесят.

Сам Гарри тоже внезапно почувствовал себя невероятно... старым, по-настоящему дряхлым, будто каждая из трехсот жизней, поглощенных его мечом внезапно обратилась в десятикилограммовую чушку и опустилась ему на плечи, пригибая к земле. Нет, он не ощущал какой-либо гадливости или омерзения из-за того, что только что совершил. Его действия направляла суровая леди Необходимость, а то, что следуя за ней, он прошел по темной дороге гораздо дальше, чем когда-либо, и еще сильнее сросся с живым мраком, проводником которого был его меч... Что ж, свой путь он выбрал в тот день, когда взял в руки Тэцу.

Но то, что мелочь — глупая случайность! — оказалась способна опрокинуть тщательно выверенный план, действовало угнетающе. Как бы ты ни старался, чертов мир не переделать, и счастья не прибавляется, и проблем не становится меньше, растет только их масштаб. И правы были те, кто сказал: за достижение высоких целей и платить приходится высокую цену. Но не всегда плата взимается именно с тебя.

Продолжавшая кривиться и отплевываться Ами таращилась на Поттера так, будто видела его впервые в жизни. Заметив это, Гарри спокойно спросил:

— Считаешь меня чудовищем?

Не сказать, чтобы Поттера сильно волновало ее мнение, но атмосфера внутри боевой группы — вещь немаловажная. Однако ответ Армины его порядком удивил. И заставил заинтересоваться далеким королевством Сайтор, где воспитывали таких вот принцесс.

— Вот еще! — с неожиданной запальчивостью ответила девчонка, цапнув из рук брата флягу. Она прополоскала рот, выплюнула воду и сделала еще пару больших глотков. — Тот, кто способен сделать такое... пойти на такое ради жизни своего товарища... Даже и не думай! Я горжусь, что мы сражаемся вместе! Вот! Жаль, что я еще не подросла, а ты с сестренкой Рен, а то я бы...

— Храни боги того, кому ты достанешься, — Аксель, воздев очи горе, привычно прикрыл сестре рот.

Тем временем Окой, успокоившись и окончательно убедившись, что худшее позади, поднялась, вытерла блестевшие глаза небольшим платком, извлеченным из рукава кимоно, и встала напротив сидящего Поттера.

А потом грациозно опустилась на колени, ладонь к ладони положила перед собой руки на земле и склонилась в низком поклоне. Ее длинные волосы рассыпались широким полукругом, а лоб почти коснулся вытянутых рук.

— Аташи а каре ни иссо онгаеши шинакеребу наранай, — громко и четко произнесла японка. И тут же повторила по-английски:

— За ваше благодеяние я навеки ваша должница, Гарри-сама. Отныне я и мои потомки будут верными вассалами вам, вашим детям и детям ваших детей. Даю вам в том свое слово.

— Принимаю и благодарю, — ответил Поттер, тоже обозначив поклон. — А теперь иди к Джорджу, сейчас ему необходимо тепло. Огонь — это хорошо, но еще лучше ему быть рядом с кем-то живым. И близким.

Девушка послушно встала, еще раз низко поклонилась и села вплотную к Джорджу, положив его рыжую голову к себе на колени, с каждым движением превращаясь прежнюю, спокойно-безмятежную восточную красавицу. Только лучившиеся счастьем глаза и чуть приподнявшиеся уголки губ выдавали ее истинные чувства, продавливающие привычную броню невозмутимости.

Затем к Поттеру подошли Уизли. Тут дело обошлось без клятв и коленопреклонения — Джинни просто и незатейливо, что было сил, обняла Гарри и постояла так с десяток секунд, под конец тихо сказав на ухо: «Спасибо!» А вот Фред, переминавшийся с ноги на ногу, явно не знал, как ему поступить. Он стоял, нервно сжимая и разжимая грязные, ободранные до крови руки — все то время, что Поттер и Грейнджер провели с Джорджем в башне, он, чтобы хоть как-то отвлечься, с механической монотонностью, без перерыва и отдыха, опутывал прилегающие окрестности их временного лагеря плотной сетью сигнальных и противопехотных мин.

И, в конце концов, произнес:

— Гарри, скажи... Что мне сделать, а? Руку тебе пожать? Тоже полезть обниматься? Или упасть на колени и обещать молиться за тебя до гробовой доски? Скажи, я не знаю...

Нет хуже пытки, чем вынудить, пусть и невольно, близкого тебе человека просить или благодарить. Тем более за то, за что отблагодарить практически невозможно. И слушать такое тоже невыносимо.