QQy - Власть любопытства

—Тогда может лучше будет послать Малфоя Старшего? — Снейп использовал последний шанс, чтобы избавить крестника от подобной участи.

—Не думаю, после Лагеря Перевоспитания Люциус, хм, изменился, — безразлично ответил Темный Лорд. — К тому же у Драко будет больше шансов за счет более сильной личной антипатии. Думаю, Поттеру понравится держать такого человека при себе, а второго шанса может и не быть.

Снейп посмотрел на Стивенсона и понял, что все уже решено и ничего нельзя изменить. Он не обращал ни на кого внимания, раздумывая о чем-то.

—Итак, Драко Малфой, — Стивенсон кивнул своим мыслям. — Подходящая кандидатура. Подготовку оставляю на Вас, Альбус, совместно с мистером Риддлом.

Он кивнул всем им, попрощался и вышел за дверь, не взглянув на Снейпа. Альбус как-то очень грустно улыбнулся и сказал:

—Что ж, Северус, пригласите своего крестника.

Снейп только молча кивнул и отправился в Малфой-мэнор, безмолвно спрашивая себя, за что ему досталась такая судьба.

Через две недели, которые были наполнены наставлениями Темного Лорда, проповедями Дамблдора и поучениями Снейпа, Драко Малфой подходил к величественному зданию, по богатству превосходящему Гринготтс. Золотые шпили уносились ввысь к лазурно голубому небу, колонны и стены из белоснежного мрамора подавляли любого, кто шел по казавшейся бесконечной лестнице. Даже воздух вокруг был пропитан величием и мощью, с трудом входя в легкие.

Впервые за последние годы Драко обрел цель и твердо шел к ней с торжественностью обреченного. После ужасающих поражений Пожирателей смерти он окончательно осознал, как ошибался его отец, втягивая себя и весь род в паутину лжи и насилия, из которой не смог выпутаться самостоятельно. Семейной изворотливости и почти всех денег рода Малфой хватило лишь на то, чтобы обезопасить себя и мать, а отцом пришлось пожертвовать. Его забрали в Лагерь Перевоспитания, как сторонника террористов. Через четыре года он вернулся «достойным членом общества», совершенно не похожим на прошлого Люциуса Малфоя. Похудевший и поблекший Малфой-старший прославлял Инсанеля, Великого и Благочестивого, почти через слово, читал наизусть Кодекс Легиона Справедливости каждое утро и вечер, постоянно сокрушался, что ему уже не стать Легионером и отвечал затуманенным религиозным фанатизмом взглядом на любой вопрос о Поттере.

Каждый раз, когда Драко смотрел на отца, он вспоминал о величайшем унижении в своей не такой уж и долгой жизни. Вспоминал о том, как, почти стоя на коленях, просил маглолюбцев и грязнокровок принять накопленные веками богатства в обмен на жизнь матери и будущее рода. Драко видел, как они все улыбаются и торжествуют, видя его позор. Только лица Поттера и его грязнокровки оставались бесстрастными, когда он произносил свою уничижительную речь.

—Есть ли у Вас и Вашей матери клеймо Лорда на руке? — спросил тогда Поттер совершенно бесчувственным голосом, хотя точно знал ответ.

—Нет, — сквозь зубы ответил Драко, униженно отрекаясь от своей гордости и метки, означающей признание и уважение величайшего волшебника.

С тех пор он ненавидел Поттера за его сухой официальный тон, ненавидел Грейнджер за тяжелый внимательный взгляд. Ненавидел он и Дамблдора за то, что он не смог удержать в руках свою игрушку, ненавидел Темного Лорда, потому что тот не смог выиграть в этой чертовой войне, которая даже не успела начаться. Но больше всего Драко ненавидел себя за глупость и унижения, через которые ему пришлось пройти.

Однако, когда в гостиной Малфой-мэнора, разграбленного и потерявшего былое величие, появился Снейп и сказал, что его вызывает Темный Лорд, Драко не смог отказать. Ему хотелось, чтобы от него просто отстали, но Темная метка на руке, не приходящий в себя отец, беззащитная сломленная мать и почти иссякший источник магии не оставляли ему выбора. Говорили, что Гарри Поттер мог блокировать самые неприятные свойства метки, но так ли это, Драко не знал, да и предложить за услугу ему было нечего.

Только придя в себя после перемещения порталом и увидев Темного Лорда и Дамблдора вместе, Малфой понял, что попал в очередную шахматную партию, ставкой в которой будет его жизнь. Бросив яростный взгляд на крестного, он выслушал, что от него хотят. От плана за версту разило отчаянием и безнадежностью, но Малфой быстро сообразил, что у него есть возможность в очередной раз сменить сторону на победителей. Надеясь, что его окклюментные щиты и родовые артефакты выдержат взгляд двух искусных легиллиментов, он просчитывал свои действия, а они даже не пытались влезть в его голову.

Целую неделю его не выпускали из Хогвартса и проводили дотошный инструктаж, заставляя заучивать легенду, обсуждали, что можно и нельзя делать при Поттере. В итоге ему даже не понадобились местоположения мэноров некоторых нераскрытых Пожирателей, которыми решением Темного Лорда можно было пожертвовать. Пришлось только перетерпеть приступ брезгливости от того, что в официальном пункте записи в Легион было множество не понятно откуда взявшихся маглов и он уже Легионер. Как выяснилось, на первую ступень принимают абсолютно всех, достаточно только изъявить желание.

Теперь Драко мог присутствовать на закрытых собраниях ячейки Легиона, к которой был приписан. Но как подобраться к Поттеру? Даже издали увидеть его среди Легионеров считалось величайшей, почти недостижимой честью. Драко уже настроился на долгую и целенаправленную работу с Рыцарем, возглавляющем его ячейку, но на металлической пластинке, средстве связи, выданном вместе со значком Легиона, появилось сообщение об аудиенции с Инсанелем, Великим и Благочестивым. Назначена она была почему-то в главном соборе вечером, но Драко был вне себя от счастья. Только спустя минуту он опомнился и задумался о том, что значит приглашение.

И вот он, Драко Малфой, в точно назначенное время стоит около огромных врат из красного дерева высотой около десяти метров, облицованных золотыми пластинами с выгравированными на них сценами из жизни Поттера. Над ними были стилизованно выбиты в камне девиз Легиона «За Справедливость!» и «Инсанель, Великий и Благочестивый!»

Малфой никак не мог решиться сделать следующий шаг, переминаясь с ноги на ногу, и рассматривал искусную гравировку сцены в Визенгамоте. Как следовало из надписи, на золотой пластинке был изображен момент, когда Инсанель принес мир и справедливость в магическую Британию. Неожиданно заскрипев, врата медленно открылись, Драко глубоко вздохнул, собрал волю в кулак и сделал шаг вперед.

Подавляюще большое снаружи, внутри здание казалось просто титаническим. Высокие стены из необработанного камня упирались в куполообразный свод, поддерживаемый толстыми монументальными колоннами. Высокие стрельчатые окна, забранные витражами, делали освещение зала рассеянным и мягким. Оставляя множество теней в изгибах стен, многочисленных альковах и боковых коридорах.