Poxy_proxy - Фанфик Tempus Colligendi

— И ты даже не попробуешь остаться Поттером? — Тонкс говорила как-то все более и более горько.

— Попробую, но если для дела потребуется иное... — Гарри встал, выходя из отсека, поворачиваясь от дверей. — А на что готова ты? — начал было он, и осекся, увидив перед собой лицо Беллатрикс Лестрейндж.

— На многое, — сказала Тонкс чужим голосом. — На все. Так учат авроров, Гарри — но сдается мне, что ты это знаешь.

Майлз договаривал, голос его стихал:

Отвечал капитан: «Мы не видим земли оттого, что уже на земле.

Мы уже на земле, а над нами — вода. Мы — покойники на корабле.

Оттого, что мы все утонули давно, оттого, что мы встретились с дном.

Оттого, что уже десять тысяч ночей мы с тобой говорим об одном».*

* * *

Днем и парой часов позже Гарри сидел в одиночестве на Астрономической башне, болтая ногами над бездной. Высоты он не боялся никогда, раньше землю внизу заслонял снитч впереди, теперь же, случись что, он просто расправит крылья. А смотреть на мартовский закат, рыжий и добрый, отсюда было лучше всего. Скоро апрель, наверное, уже скоро и зелень, а пока — просто нагретые за день камни. Приятно.

Даже обдумывать слова Тонкс было удобно и спокойно. Девушка, вряд ли что-то серьезное решив для себя, навела на сложные вопросы самого Гарри.

Проблема кратко звучала так: да, в принципе, он готов и, наверное, даже должен управлять Британией. Да, в принципе, он представляет, какую цену надо будет заплатить для того, чтобы этого добиться, и своевременно принимает меры. Но во что встанет ему уже само управление? И нужно ли это ему? И кого, спрашивается, волнуют его личные капризы?

Дамблдор был великим человеком, да. Гарри еще поставит ему памятник и озаботится правильным освещением его образа в школах. Но кому нужно быть Дамблдором? Да сам Альбус, как оказалось, был бы рад прожить совсем другую жизнь, однако долг. Но долг нельзя отодвинуть, с другой-то стороны!

Гарри заходил уже где-то на седьмой круг безрадостного самокопания, когда кто-то уселся рядом.

— Чего скучаешь, старшой?

Джинни. С возрастом у женщины почти никогда не меняется голос, и сейчас Гарри почти физически почувствовал рядом сухую сорокалетнюю даму с ироничной улыбочкой и пальцами в чернилах.

— Да так, некоторые неясности с делами, — улыбнулся он четырнадцатилетней девочке. — Слишком о многом приходится сейчас думать. Вот и забираюсь на насест повыше.

— Не думаю, — отрезала та. — Когда ты думаешь о делах, ты валяешься на кровати или тащишь Боунс в библиотеку. Или вообще летаешь да каркаешь.

— Рон тебе, надо понимать, об этом и рассказал?

— Ясное дело.

— Трепло.

— Зато правда, — не стала отрицать девушка. — В общем, на Астрономическую башню лазают или несчастные влюбленные, или самоубийцы. Или те типы, которым и пожаловаться некому. Ни на кого из этих троих ты не похож. Так что или пошли меня заниматься делом, или скажи, почему тебя вдруг так заинтересовал закат.

Гарри отвернулся от Джинни к горизонту. Некоторое время молчал. В принципе, если ты не можешь сформулировать своих проблем так, чтобы говорить о них вслух — это значит, что ты страдаешь ерундой. Вот и проверим.

— Если коротко, то я думаю о том, каким я стал и каким еще стану. Нужно ли это кому-нибудь. И нравится ли это мне, — Поттер помолчал, потом гораздо менее значительным тоном добавил, — Не, не то чтобы у меня нет других проблем, но остальные хотя бы можно решить. Железом и кровью, — мрачно закончил он. Джинни посмотрела на него странно:

— То есть сейчас ты себе не нравишься?

— С собой у меня уже очень давно все улажено, — Гарри хмыкнул. Она даже не представляет, как давно и с каким трудом. — Но дело-то не в этом.

— Послушай..., — Джинни проговорила это таким тоном, что Поттер обернулся к ней резко, рискуя сорваться-таки с карниза и проверить свою способность к быстрой анимагии. Джинни сидела рядом, так же спустив ноги вниз и опустив глаза. — Я сейчас скажу тебе пару слов и уйду, хорошо?

— Попробуй, — Гарри ответил тихо и медленно. Аккуратно...

— Я понимаю, о чем ты, — начала рыжая. — Ты очень изменился за последние два года — настолько, что я в это почти что не верю. Это видно, Парвати вон четвертый месяц ходит в тоске, но... наверное, это хорошо, но не для всех.

— Поясни, — помотал головой Гарри. Примерно так его дражайшая супруга изъяснялась, призывая мужа поменьше засиживаться на работе — вроде как и сказать надо, раз уж начала, и совершенно бесполезно.

— За каким чертом ты заставляешь девушку пояснять такие вещи? — обиделась Джинни, однако уйти не ушла. — Не понимаешь, что ли?

— Нет, — Поттер был краток.

— Дурак! — вынесла вердикт Уизли серьезным, безнадежным тоном, каким ставят смертельный диагноз. — Что-то ты понимаешь лучше всех, а где-то — дурак дураком.

— Да в чем дело? — Гарри пытался понять, что от него хотят. — Если ты к тому, что я отдаляюсь от друзей и вообще, так это мне уже говорили. Время такое.

— Со своими друзьями, Поттер, разбирайся сам! — Джинни взбесилась еще крепче. — Ты, значит, не знал? Не понял? — Гарри покачал головой, и она соизволила раскрыть сомнительный секрет, — Я тебя, идиота, любила. Еще в прошлом году. Мерлин, какие ж мы были щенки оба!

Это, конечно, звучало иронично от девочки, чуть-чуть не дотянувшей до пятнадцати, однако, был вынужен согласиться Поттер, описывало ситуацию довольно неплохо. Реагировать Гарри мудро не стал — выражения вроде «И?» и «Я знаю» жесточайше не подходили к делу. Джинни, впрочем, диалога особенно и не требовалось.

— Понимаешь, ты когда-то был очень милым. Нет, в детстве, понятно, я думала, что ты герой, неустрашимый, непоколебимый и вообще. А потом, — она вздохнула, — понимаешь, из подземелья-то ты меня спас, а вот пойти к тебе поплакать тогда у меня и мысли не возникло.

Гарри с ужасом представил себе, как бы он тогда на это отозвался. Стало почти стыдно.

— Так вот, я была даже рада, когда ты оказался не таким, прости. Я была рада, когда узнала — да, Рон трепло — что тебя мучает, почему ты плохо спишь; я понимала — думала, что понимала — что ты чувствуешь, когда рядом дементоры. Ты выглядел очень трагичным тогда, на моем втором курсе. Я этого сама-то не обдумывала, но теперь понимаю. К этому тянуло. Хотелось тебя прикрыть.

— И как, ты полагала, что получится? — чуть придушенно поинтересовался Гарри. Между ребер наливался совершенно нелогичный ком, мешающий дышать — не каждый день услышишь, как раскладывают по ребрышку отношения, которыми ты когда-то жил. Пусть даже они вчистую закончились.

— Разумеется, — кивнула Джинни уверенно. — Ты чем-то папу напоминал. Весь в чем-то высоком, в чести и совести по уши, а жить, н-ну, не так, чтобы умеешь. Моей маме ты папу, кстати, всегда и напоминал. Я думала, что уж как-нибудь проведу тебя, если что, через житейские бури.