alexz105 - Отражённый блеск

— Поговорить. Посоветоваться по важным вопросам. Мы все же не чужие люди, — нагло ухмыльнулся Реддл. — К тому же надо обсудить мои условия.

— Ты можешь ставить мне условия? — поднял брови Гарольд.

— Думаю, что могу. Я, видишь ли, предусмотрителен и не понадеялся на твою благодарность. Поэтому твоя девушка, пока мы не договоримся, погостит у меня.

Поттер весь побелел от ярости. Этот урод украл Луну? Тварюга!

Том легко угадал намерения противника и поспешил добавить.

— Эй! Так дела не делают. Даже если мне не повезет сегодня, то ее дела будут совсем плохи. И поверь, что в данный момент ей ничего не грозит, несмотря на ее длинный язык и нахальное поведение.

Луна нахально ведет себя в плену? Странно. Впрочем, дементор знает, что этот урод считает нахальством.

— Моего домовика тоже ты украл?

— Домовика? Поттер, ты таскаешь прислугу даже в дальние походы? Ты просто законченный сибарит. Я не нуждаюсь в домовиках, поэтому разбирайся сам, куда он от тебя сбежал.

Значит, Добби не у него, понял Гарольд. Не похоже, чтобы Реддл врал. Но тогда получается, что он не знает о роли эльфов-ретропатов во всей этой истории. Значит, Фламель ему не сказал. Что вполне естественно. Зачем сообщать такую важную информацию столь опасному и непредсказуемому союзнику?

— А где твои благодетели, Том? Сбежали, а тебя оставили здесь? Ты что, не оправдал их ожиданий?

Однако мальчишка Поттер стал остер на язык. Но, как понял Реддл, о Директоре он ничего не знает.

— Как раз об этом я и хотел поговорить. Это одно из моих условий.

— Хочешь вернуться в магическую Британию?

— Именно. И заметь, что мы можем договориться таким образом, чтобы в дальнейшем не пересекаться и не мешать друг другу.

— Ты убил моих родителей, — сдерживая гнев, напомнил Гарольд.

— А ты убил меня, — легко возразил Том, — значит — мы квиты.

— Они мертвы, а ты жив! — закричал Поттер, вскочив на ноги.

— Я не виноват, что они не наделали себе хоркруксов! Каждый должен сам беспокоиться о своей безопасности. Война есть война.

Поттер онемел. Ну просто исключительная наглость и цинизм. И все же, настоящий Воландеморт должен был вести себя совсем по-другому. Прежний Реддл и не подумал бы вступать в переговоры, и тем более — что-то предлагать сам. Что-то с ним было не так.

— Ты помнишь наш последний поединок? То, что я сказал тебе тогда?

— Нет. Я не могу этого помнить.

— Почему?

— Знания хозяина на момент гибели присоединяются к хоркруксу во время инициализации. Но мы слишком далеко от нашего мира и этой части памяти я не получил.

Несколько мгновений Гарольд осмысливал услышанное.

— А откуда тогда тебе известно, что и как происходило?

— Меня снабдили необходимой информацией и копиями воспоминаний. Но полную память я обрету, лишь когда вернусь в свой мир.

Поттер искривил губы в усмешке.

— А твои благодетели не сообщили тебе, что в их руках было два хоркрукса?

Глаза Реддла вспыхнули недобрым огнем.

— Придет время, и я получу ответы на все свои вопросы, — надменно бросил он.

— Вот теперь похож! — констатировал Гарольд.

Реддл негодующе фыркнул.

— Короче, Поттер. У меня два условия. Ты помогаешь мне вернуться в магическую Британию. И ты возвращаешь мне мой хоркрукс. Я знаю, что он у тебя есть. Только на этих условиях я верну тебе твою подружку целой и невредимой. Если попробуешь хитрить — получишь ее голову, привязанную за каштановые кудри к хвосту ишака. На раздумья тебе даю три дня. Искать меня не надо. Я сам приду за ответом.

Реддл встал. Палочки Гарольда остались лежать на подлокотнике.

— Как ты сюда попал? — мрачно спросил Гарольд.

— Неважно. Никто, кроме меня, не знает этой дороги. У тебя три дня, Поттер!

Реддл крутанулся на месте и беззвучно аппарировал. Лучший ученик Хогвартса, как-никак. Сволочь красноглазая!

Гарольд, прихрамывая, подошел к креслу и забрал обе палочки, к которым незваный гость, видимо, так и не рискнул прикоснуться. Что с его стороны было весьма разумно. Родовая магия не потерпит чужих, и тем более, враждебных рук. Потом он распахнул штору и осмотрел противоаппарационный щит. Тот был цел. Значит, Реддл аппарировал в пределах территории храма, а уже оттуда каким-то тайным путем покинул его. Так он и пришел сюда в обход всех охранных чар и щитов. Теперь надо искать этот тайный путь. И что он там еще плел про каштановые кудри на жопе у осла? Луна ведь блондинка.

За дверью раздались голоса людей, среди которых он с облегчением узнал голос своей девушки. Но чувство облегчения было недолгим. Поттер тут же хлопнул себя ладонью по лбу и досадой воскликнул:

— Грейнджер! Этот урод украл Гермиону!

* * *

Снейп со злостью захлопнул ногой дверь, прошел к дивану и довольно небрежно сгрузил на него Шаннах. Девушка все еще была без сознания. Зельевар в раздражении забегал по комнате, выуживая из шкафчиков и ящиков стола пузырьки и фиолы с разноцветными жидкостями.

Добби, ночевавший в углу в коробке из-под плазменной панели «Филипс», с недоумением наблюдал за ним.

— Добби, хватит пялиться. Марш в спальню Поттера и чтобы я тебя здесь не видел и не слышал!

— Но как же Чаша, господин?

— Я сам посторожу. Вали отсюда.

Добби умиленно покивал головой.

— Как Добби растроган. Господин разрешил поспать. А что с госпожой?

— Ты еще здесь? — злобно рявкнул на него Снейп, и домовик поспешно щелкнул пальцами.

Добби исчез. Зельевар в изнеможении рухнул на стул и уронил голову на руки.

Происходящее не лезло ни в какие ворота. Все было настолько бредово и неправильно, что в подобной ситуации самым приятным исходом было бы просто проснуться в холодном поту.

Вся эта невозможная сцена в холле замка. Это беспримерное по наглости и беспардонности вторжение в самые потаенные уголки его души. Этот липкий холод, сменяющийся сухим жаром, которые попеременно окатывают его с головы до ног…

С этим надо было что-то делать. Причем — немедленно.

Снейп выбрал из кучи склянок, небрежно накиданных им на стол, одну из запаянных реторт и уставился на нее. В сложившейся ситуации это был самый правильный выход. Стереть ей память об этой ночи. И себе стереть память. Чтобы не саднили старые раны, открывшиеся при первом же прикосновении. Чтобы не испытывать мучительный стыд и не менее мучительную тоску по несбывшемуся. Чтобы можно было жить дальше, а не извиваться от вечной боли…

Да. Это будет самым правильным. Только не стереть, а уничтожить. Совсем.

Неожиданно он подумал о Гарольде. Тот тоже уничтожил кусок своей памяти. Неумело и варварски — как обычно. А ведь существуют и более изощренные способы. И сейчас в его руках один из них. Яд Забвения в смеси с эликсиром Покоя. Два глотка — и очнешься утром со звенящей пустотой в душе, из которой удалили боль… или вырезали сердце… Что хуже? Терпеть боль или жить без сердца? В молодости он так и не решился на подобный шаг. Слишком сильна была в душе надежда на чудо. Сейчас этой надежды нет. А жить с вечной болью он больше не намерен.