alexz105 - Отражённый блеск

«Боже! Какой стыд! Вот тебе и свобода воли! Вот тебе и разум с интеллектом пополам!»

Для него сейчас весь мир состоял из горячего стержня, который жаждал соединения с юным девичьим телом, не смотря ни на какие доводы рассудка.

Повинуясь жесту жрицы, девушка робко и неумело встала на колени прямо над бедрами Гарри. Волосы блестящим занавесом закрыли ее лицо, но Поттер успел разглядеть полные страха глаза и серебристую маску, закрывающую низ лица. Айрин подошла к статуе и сняла повязку с глаз богини. Самоцветы в глазницах вспыхнули глубоким синим цветом.

— О, великая богиня! Освяти своей мощью жертву, которую приносит дочь твоя! Ниспошли благословение на лоно её! Прими служение малой сей! Да будет так!

Гарри ощутил сильную руку жрицы и тяжесть девичьего тела, опустившегося на его бедра. Частое дыхание девчонки. Полузадавленный стон сквозь зубы. Тугая горячая оболочка окружила его пульсирующую плоть по всей длине, доводя его до безумия!

Довольный голос жрицы:

— Молодец, милая. Теперь начинай потихоньку двигать бедрами. Не так. По кругу, по кругу, как будто танцуешь животом. Ничего, потерпи... Хорошо, хорошо.

Пот заливал Гарри глаза. Девчонка извивалась на нем, и его тело, не слушая остатков разума, подалось ей навстречу... еще... и еще...

Время исчезло. Время потеряло счет, смысл, вес. Есть только этот танец двух тел, который все сильнее сжимает сладкую пружину в животе. Все сильнее и сильнее.

Кто-то произнес рядом: «Сейчас, уже скоро, потерпи еще немного, милая, смотри на лик Матери...»

Гарри понял, что это не ему, но вскинул глаза на горящие звезды в глазницах статуи. Синие глаза Матери полыхнули ослепительной вспышкой. Будто спусковой крючок освободил пружину внутри Гарри и она, пронзив его от груди до паха, рванула соединенные тела молнией наслаждения...

* * *

Гарри со стоном перевернулся на бок. Руки его были уже свободны, и немного саднили следы от кожаных ремней. Во всем теле царила тянущая истома. В ушах шумело, а мысли были какие-то вялые. Даже не мысли, а так — фрагменты. Думать не хотелось. Осознавать произошедшее — тем более не хотелось. Слишком много всего и все разное, горько усмехнулся он про себя.

— Вставай, милый. Надевай штаны и рубаху. Тебя отведут в твою комнату, там вымоешься и переоденешься. Вставай, вставай.

Гарри сел на полу. Подтянул к себе свою одежду. Начал одеваться. Что-то мокрое. Он поднес ладонь к лицу и долго на нее смотрел, не понимая. Что-то красное и липкое. Потом догадался — это кровь.

«Герой всегда в крови, но это кровь врагов...» — вспомнилась ему некстати строка из древней английской баллады...

После завтрака началось то, чего Гарольд смутно опасался. Девушка принялась расхаживать по пещере, внимательно разглядывая тюки и походное снаряжение, разбросанное в живописном беспорядке.

Поттер на секунду позволил себе представить, что в ее голове сейчас царит не меньший беспорядок и содрогнулся. Но дикий коктейль из обрывков ее собственных воспоминаний и заплаток, вставленных самим Гарольдом, за время сна должен был перемешаться в какую-нибудь работоспособную смесь. Или неработоспособную.

На Добби Шаннах поглядывала с тревогой, а на юного мага — с подозрением.

— Кто вы такие? — неожиданно спросила она. — У нас мужчины, встреченные за чертой города, могут быть только врагами.

— А если в черте города? — поинтересовался Поттер.

— Ну... они могут быть младшими стражниками, рабами, слугами. А некоторые — те, кто отказался от своей козлиной сущности — становятся вольными работниками. Или торговцами.

Гарольд с Добби переглянулись.

— Отказаться от чего? От козлиной сущности? Это как?

Девушка абсолютно равнодушно пожала плечами.

— Ну как? Обычно. Желающие записываются в храм на обряд. Сестры жрицы отрезают им это... ну, сущность козлиную. И вешают на шею специальный жетон в знак того, что они...

— Были козлами, а стали меринами, — закончил Гарольд ошарашено.

Добби нервно поправил свою тунику на поясе и невольно поежился.

— И что же, это всем такой обряд делают?

Шаннах досадливо поморщилась.

— Я же говорю: они сами записаться должны. Но за провинности могут и принудительно провести. Это успокаивает бунтарей и нарушителей.

Но я заметила, что ты не ответил на мой вопрос...

Гарольд вздохнул.

— Да, Шаннах, мы приехали сюда из другого мира. Только не начинай опять драться! У меня Костероста почти не осталось, — поспешно добавил Поттер, видя, что девушка вскочила. — Почему ты так боишься? Мы ведь не делаем ничего плохого.

— Вас я не боюсь! Слугам Траура не запугать защитниц Матери! — гордо заявила Шаннах, бросив быстрый взгляд в сторону выхода из пещеры.

Гароль потерял терпение и заорал:

— Да я никому не слуга! Я сам себе господин! И Добби — свободный домовик, хоть и служит мне. Я пришел сюда за своими друзьями. Я вообще не из вашего мира. Понимаешь ты это или нет?

— За друзьями? Это что? Не понимаю.

— Не что, а кто. Это люди, которых ты ценишь, которые тебе нужны. Ты что, слова такого не знаешь?

Шаннах отрицательно покачала головой.

— А слово «родственник» тебе знакомо? Например, дети, рожденные от одной матери — это братья и сестры.

— От одной матери? — задумчиво протянула послушница, а потом просияла. — Это единокровники, наверное. Только это редко разрешают.

Решив не обращать внимания на, мягко говоря, странные замечания девушки, Гарольд гнул свое:

— По роковому стечению обстоятельств в ваш мир попал мой брат Гарри и его девушка Гермиона.

Шаннах отпрянула.

— Вот ты и выдал себя! «Его девушка»! Именно слуги Траура держат женщин в рабстве!

— Да не цепляйся ты к словам. Его девушка — это значит, что... что... блин! Ты меня сбила! Это значит что она — его... Ну да, можно и так понять, оказывается. В общем, они любят друг друга.

— Что они делают друг друга? Не понимаю.

Гарольд пожал плечами.

— Любят. Ты что, и такого слова не знаешь? У вас же мир Любви!

— Какой еще любви? — с возмущением крикнула Шаннах. — Это мир Матери!

И девушка все-таки сделала то, что собиралась — выскочила из пещеры.

— Её надо догнать, — сказал Добби, глядя в потолок.

— Не буду. Пусть бежит, куда хочет. Я устал от нее, — Гарольд упрямо сжал губы.

— Я не прошу хозяина догнать ее, Добби сам догонит.

Домовик щелкнул пальцами и исчез.

* * *

Спустя полчаса терпение Гарольда лопнуло и он вышел из пещеры, чтобы разыскать строптивого домовика. На склоне холма, где паслись аргамаки и конь Шаннах, неожиданно обнаружилось несколько чахлых деревьев, бог знает как выживших в этом засушливом месте. А в их ажурной тени — беглянка, перед которой стоял отчаянно жестикулирующий Добби.