alexz105 - Отражённый блеск

Сколько это займет времени?

Да какая разница. Может быть год. Может быть — десять.

Главное, что всю грязную работу за него выполнят маглы. Он будет лишь направлять и контролировать этот процесс.

И начать он решил здесь — в Лондоне. Там, где шок от открытия магического мира будет сильнее всего. Там, где мир маглов будет уязвлен и раздражен сильнее всего. Там, где проще всего натравить одних дураков на других, а потом лишь не давать угаснуть горнилу низменных страстей.

Том Реддл осмотрел помещение. Весь внутренний объем бывшего вращающегося ресторана был заполнен реющими в воздухе полупрозрачными шарами — диаметром около двух футов каждый. Эти защитные сферы оказались единственным приемлемым средством для выращивания грозного оружия, которое уже сегодня сорвет покров секретности с магического мира и лишит его силы и защиты.

Конечно, эти порождения темной магии могут быть уничтожены волшебником, равным ему по могуществу, но фактор внезапности на его стороне. Его враги сначала не поймут, что происходит, а когда поймут, то уже ничего не успеют и не смогут изменить…

Реддл взмахнул палочкой. Сферы, внутри которых смутно угадывалось движение, всплыли на верхний ярус башни. Второй взмах отгородил их от создателя еще одним полупрозрачным дымчатым щитом. Третий взмах распахнул несколько квадратных окон в верхнем поясе башни. Зловещие сферы, подхваченные восходящими потоками воздуха, вылетели из оконных проемов и поднялись вверх. С земли казалось, что это блестящие воздушные шары, выпущенные участниками какого-нибудь корпоративного праздника. Подумаешь. Обычное дело. Новый Год, как-никак, наступает. Пусть веселятся.

Поднявшись вверх на несколько сот футов, шары лопнули и из них вылетели крупные птицы светло-пегого окраса, рассмотреть которых с земли на фоне серого зимнего неба было почти невозможно. Немного пометавшись в разные стороны, пернатые почти одновременно устремились в сторону единственного места в Лондоне, которое открыто и радостно излучало во все стороны невидимые и неосязаемые, но столь желанные для пегих стервятников флюиды магии…

* * *

Темнота была не вечерней и даже не ночной. Такой абсолютный мрак мог царить только в подземелье, отрезанном от света каменными сводами.

Их вталкивали сюда по одному, не слишком церемонясь, но и без излишней жестокости. Деловито и равнодушно. В темноте раздавались лишь неровное дыхание, шарканье ног и полустоны-полувсхлипы.

Наконец дверь на ржавых петлях со скрипом повернулась и глухо стукнула, закрываясь.

Некоторое время все прислушивались к звукам в темноте и не решались говорить, но вот кто-то кашлянул, и девичий голос негромко спросил:

— Кто здесь есть? Представьтесь. Я — Сьюзен Боунс. Студентка седьмого курса школы Хогвартс.

— Боунс? Час от часу не легче! — почти шепотом ответили ей сипловатым юношеским баском.

— А представиться вам не трудно?

— Теодор Нотт к вашим услугам. Хотя нет. Ваш голос раздается по другую сторону от решетки, за которую я сейчас держусь. Так что я вряд ли вам чем-нибудь помогу. Разве что советом.

— Здравствуйте, Теодор. Не могу сказать, что и я в восторге от нашего соседства. Советы мне не нужны. Мне нужна информация. Кто тут еще есть? Слышно же, что нас много. Назовите себя.

— М-да. Странная и неприятная ситуация. Макмиллан Эрни. Рад всех приветствовать.

— Хм. Блейз Забини. Общий привет, хоть я и не рад вас всех приветствовать.

— Эта… я, в общем, Гойл. Грег — меня зовут.

— Так. Это все с той стороны решетки. Там сплошь мальчики, как я понимаю. А кто тут рядом со мной хныкает?

— Лы-лы-лы-ла-аванда Брау-у-у-н… — в голос зарыдала еще одна обитательница каменного мешка.

— Понятно. Лучше бы я не спрашивала. Кто еще?

— Ханна Аббот. Лаванда, прекрати рыдать! Не слышно же ничего из-за твоего воя.

К Лаванде присоединился еще один всхлипывающий голос.

— А это кто ноет?

— Это моя сестра. Она еще маленькая.

— Дафна, это ты что ли?

— Да, Блейз. И Астория со мной.

— Хм… маленькая. Она всего на курс младше тебя.

— Ну? Все назвались?

— Тут еще мы, — хором отозвалось две девичьих голоса, — Парвати.

— Та-а-ак. А у ребят все назвались?

Их разных углов мужской половины раздались недовольные и растерянные голоса парней:

— Крэбб…

— Лонгботтом…

— Уизли… Рон.

— Офигеть! Вот это компания! Как и почему мы здесь оказались?

— Да плевать, кто тут и почему! Палочка-то есть хоть у кого-то?

Растерянное молчание ребят было ответом.

— Понятно. Давайте рассказывайте, кто и как сюда попал, и что запомнил.

Через полчаса выслушивания скупых и невнятных, а так же пространных и излишне многословных рассказов, стало ясно, что всех их похитили из родного дома или тех мест, где они в гостях проводили рождественские каникулы. Никто не увидел лиц похитителей и даже не может предположить, кто это был. Где они оказались, тоже никто представления не имел. Рассказы удручали своей зловещей однообразностью.

«Сижу это я в зимнем саду (на скамейке, на сугробе, на крылечке, на лапе статуи грифона, на коленках у друга или подруги). И вдруг мне по голове как вдарят! И в глазах как молния сверкнула! Прихожу я в себя, а меня сюда заталкивают…»

Разнообразие внес Рон, который рассказал, что его чем-то долбанули по затылку, когда он стоял за своим домом и пил сливочное пиво. За этот рассказ простодушный гриффиндорец поплатился десятком ехидных замечаний насчет совместимости высокого звания родового аристократа с употреблением в одну харю сливочного пива втихую от родителей. Большинство парней со знанием дела сошлись на том, что было там, видать, кое-что покрепче, чем подростковое молочное пойло.

Издеваясь над Уизли, они почти развеселились, но мрак и холод быстро напомнили им, что для радости не так уж много поводов.

Принялись тщательно ощупывать и обыскивать свою темницу. Выяснилось, что они находятся в подземной камере, разделенной толстой решеткой на две половины. Все девушки находятся на одной, а юноши — на другой. Что в каждом отделении есть тяжелая деревянная дверь, окованная медью. Что пол устлан относительно свежей соломой. Что в каждой половине стоит деревянный бочонок с водой. И в воде плавает ковшик. Так же обнаружились пустые бочонки с крышками. Ковшиков в них не плавало и назначение этих посудин не оставляло никаких сомнений. А это означало, что они находятся в самой настоящей тюрьме. И было очевидно, что похитители не собираются делать им скидку на чистоту крови, происхождение, богатство родителей и прочие атрибуты иерархии магического мира.

Кстати, о чистоте крови. Первым это обстоятельство пришло в голову Блейзу, и он громко объявил, что в более чистокровном обществе он не находился с самого рождения.