Конрад Лоренц - Кольцо царя Соломона [litres]

Можно подумать, что золотистые хомячки были созданы специально для бедного горожанина, любящего животных. Зверек соединяет в себе все качества, которые делают домашнего питомца приятным сожителем. В то же время он почти лишен таких особенностей, которые были бы нежелательны в городской квартире. Ручной хомячок почти не кусается – по крайней мере не чаще, чем морская свинка или кролик. Правда, недавно родившую мамашу следует брать в руки с осторожностью, но опасения оправданы лишь в том случае, когда она находится около своего выводка. Если же самочка всего лишь в ярде от молодых, ее можно взять совершенно безнаказанно. Насколько приятно было бы держать в доме белку, если бы она не карабкалась без устали на все высокие предметы и не оставляла бы на них следы своих острых зубов! Золотистый хомячок почти не лазает и так редко грызет мебель, что ему можно позволить свободно бегать по комнате, не опасаясь заметного ущерба. Кроме того, внешне зверек – симпатичнейший маленький дружище: большие глазищи на толстой голове так лукаво всматриваются в окружающий мир, что взгляд их кажется гораздо более разумным, чем это есть на самом деле, а пушистая шубка ярко раскрашена в золотистый, черный и белый цвета.

В центре комнаты, около самого рабочего стола располагается ядро моего питомника золотистых хомячков – маленький террариум, откуда выводки молодых хомячат, достигших определенного возраста, с календарной регулярностью пересаживаются в просторные ящики, которые грозят в ближайшем будущем не оставить и клочка свободного места в моем кабинете. В террариуме живет заботливая мамаша с самыми юными своими отпрысками. Горячие поклонники редких и капризных животных могут сколько угодно высмеивать мою глубокую привязанность к этим прозаическим существам, ухаживать за которыми может любой пятилетний ребенок. Все дело в том, что для исследователя поведения животных вовсе не существенно, как дорого стоит объект наблюдений и насколько кропотливо его содержание в неволе. Хороший наблюдатель абсолютно лишен подобного честолюбия или по крайней мере должен быть лишен его. К сожалению, желание содержать самых нестойких существ, которых трудно сохранить в искусственных условиях, является самоцелью для многих любителей комнатных рыб и птиц. Интересы истинного исследователя должны определяться другим – много ли может дать то или иное животное в качестве объекта для наблюдений. В этом отношении скромнейшие золотистые хомячки значительно превосходят многие дорогостоящие и капризные виды. И действительно, мой взгляд гораздо чаще останавливается на маленьком террариуме с этими зверюшками, нежели на стоящей над ним вольере, содержащей наиболее редкий и ценный объект моей живой коллекции – парочку усатых синиц [44] Усатая синица (Panurus biarmicus) – небольшая птичка из отряда Воробьиных, обитающая в тростниковых и камышовых зарослях на большей части Западной Европы, Передней и Средней Азии, Казахстана и Китая. , насиживающих свои три яичка. При желании я и сам могу держать у себя наиболее требовательных и деликатных питомцев, и при этом весь их жизненный цикл будет разворачиваться перед моими глазами. Если бы вы смогли заставить усатых синиц размножаться в комнатной вольере или добились чего-либо равного по трудности этому предприятию, только тогда вы были бы вправе насмехаться над моими скромными хомячками и над тем удовольствием, которое они доставляют мне.

Конечно, опытный специалист может соблазниться желанием испытать себя в деле содержания каких-либо особенно мудреных существ – ведь в каждом из нас живет скрытое стремление к преодолению трудностей. В этом случае такая попытка объяснима, поскольку она имеет ценность эксперимента. Но если вы всего лишь начинающий, то вам необходимо взвесить все за и против, ибо ваше начинание может иметь конечным результатом только ничем не оправданный акт жестокости. Попытка держать в комнате чересчур нежных животных может быть оправдана лишь своей научной ценностью, если же ваше желание не более чем каприз, то оно становится сомнительным с этической точки зрения. Даже самый опытный любитель комнатных питомцев, перед тем как взять на себя заботу о каких-либо крайне прихотливых животных, должен вспомнить веление писаных и еще более строгих неписаных законов: вы не вправе лишать своего пленника ничего, что необходимо ему для поддержания телесного и психического благополучия. В первом порыве энтузиазма, вызванного очарованием и красотой нового животного, мы порой слишком торопимся возложить на свои плечи эту огромную ответственность. Энтузиазм вянет, а ответственность остается. И прежде чем мы успеваем осознать это, наша совесть обременена тяжелой ношей, от которой совсем не просто избавиться.

В миниатюрном мраморном бассейне, вода которого отражает изящную статую в углу нашей террасы, я более двух лет содержал парочку поганок [45] Поганки (Podiceps) – птицы из отряда Гагар. Прекрасно ныряют, устраивают плавучие гнезда. В СССР наиболее обычна большая поганка, или чомга. – маленьких ныряющих птиц, чрезвычайно интересных своим поведением и, кроме того, доставляющих большое удовольствие забавным внешним видом. Эти весьма специализированные нырковые птицы совершенно не способны стоять на сухом месте и при каждом шаге неуклюже переваливаются с боку на бок. В естественных условиях они вообще почти не оставляют воду, если не считать тех моментов, когда птички вскарабкиваются на свое плавающее гнездо. По этой причине мои питомцы вполне довольствовались своим маленьким водоемом и, однажды обосновавшись здесь и став ручными, оставались в доме по своей воле, так что даже не возникало необходимости в загородке, чтобы удержать их подле себя. Поистине, это был очаровательный уголок всей декорации нашего жилища.

К сожалению, эти прелестнейшие из известных мне домашних водоплавающих имели одну весьма неудобную особенность: они соглашались питаться только живыми рыбешками не длиннее двух дюймов и не короче одного! Несколько дождевых червей и кусочек-другой зелени, служившие дополнением к их строгой диете, не могли спасти их от голода даже в течение полусуток, если в это время птицы испытывали недостаток в живой рыбе. Несмотря на то что в моем распоряжении был большой подвальный аквариум с проточной пресной водой, а финансовая сторона дела не накладывала на меня ограничений, все же постоянное беспокойство об организации кормовой базы для поганок было сильным испытанием для нервов. Не раз и не два, весной, летом и зимой я в отчаянии носился из одной лавки в другую или в таком же состоянии долбил проруби во льду маленьких прудов вдоль берега Дуная, обещавших дать мне немного мелкой рыбешки. Все это проделывалось из одного только опасения, что могут наступить дни «безрыбья», которые, несомненно, повлекли бы за собой гибель моих поганок. Я не мог расстаться с этими «карманными лебедями», но, несмотря на охватившую меня печаль, вздохнул с облегчением, когда в один из прекрасных летних дней эта парочка покинула меня, найдя выход через открытое окно веранды.