Конрад Лоренц - Кольцо царя Соломона [litres]

Все мы знакомы с этим типом собаки, которая не знает счастливой середины между радостными прыжками и униженным опрокидыванием на спину, когда все четыре лапы ее покорно болтаются в воздухе. С риском оскорбить хозяйку дома вы кричите на беснующееся животное, которое пачкает лапами вашу одежду и с головы до пят покрывает вас шерстью. Услышав негодующий вопль, пес тут же, извиняясь, опрокидывается на спину. Теперь вы ласково заговариваете с ним, чтобы доставить удовольствие его хозяйке, – и бац! – моментально вскочив на ноги, зверюга облизывает вам лицо и снова начинает оставлять свою шерсть на ваших штанах. Подобная собака, по существу, принадлежащая любому, может быть с легкостью украдена, ибо она доверяет всякому незнакомцу, дружелюбно обратившемуся к ней. Но если вы так легко можете взять мою собаку – пожалуйста, владейте ею!

Моему вкусу не соответствуют даже наиболее привлекательные и красиво сложенные охотничьи собаки, чьи «свисающие уши сметают утреннюю росу», ибо большинство из них готовы следовать за каждым человеком с ружьем. Предполагается, что их полезность заключается именно в этой способности признавать хозяином каждого охотника. Однако это не так. Нельзя купить вполне натренированную собаку, нельзя и передать пса на воспитание профессиональному тренеру. Понятно, что собака может быть воспитана только тем человеком, который владеет ее абсолютным доверием и повиновением. Если вы передаете вашего питомца тренеру, то тем самым сразу же предрешаете надлом его преданности. Личные взаимоотношения хозяина и собаки, несомненно, будут жестоко подорваны даже в том случае, если по окончании обучения ваш пес вернется к чему-то похожему на его прежнюю привязанность к вам.

Если вы рискнете проделать то же самое с собакой волчьих кровей, то она либо ничему не научится у тренера из-за своей упрямой застенчивости, либо приведет нового воспитателя в замешательство непокорным и агрессивным характером. Если же вы отдадите пса на обучение очень рано, пока он не стал еще абсолютно предан вам – тогда, вне всякого сомнения, любовь животного безраздельно будет отдана тренеру. Вот почему ни в коем случае нельзя покупать окончательно обученную собаку волчьих кровей. У собаки, оторванной от хозяина, на которого пал ее выбор, не окажется и следа пройденной ею тренировки. Пес волчьего происхождения или признает одного хозяина безраздельно, раз и навсегда, или же в том случае, если не найдет господина или утратит его, он станет независимым и эгоистичным, как кошка, и будет жить рядом с людьми, не выказывая и тени сердечной привязанности к ним.

Именно в таком положении находилось большинство североамериканских упряжных собак. Их глубокие душевные качества так и не были бы разбужены, если бы Джек Лондон не постиг их и не нашел бы к ним доступа. То же самое можно сказать и о некоторых среднеевропейских породах, в частности так называемых чау, или китайских, которых презирают многие собаководы и недолюбливает большинство ветеринаров. Как раз эти собаки часто становятся подобными кошкам в том смысле, что, если их первая привязанность оказывается неудовлетворенной, они уже не способны к новой любви. Чау приносят непреложную клятву верности господину чрезвычайно рано. Среди собак шакальих кровей почти нет пород с такими сильным и верным характером. Исключение составляют, пожалуй, лишь эрдельтерьеры и эльзасские собаки, любовь которых не может уже быть завоевана новым хозяином, хотя животному не исполнилось и года. Но если вы хотите быть уверены в непреложной верности чау или другого животного с волчьей наследственностью, то должны выращивать его с самого раннего возраста. Исходя из моего долгого опыта с чау, щенков этой породы следует воспитывать с четырех, самое большее с пятимесячного возраста. И это не такая большая жертва с вашей стороны, как могло бы показаться, ибо у этих животных есть склонность воспринимать домашнюю тренировку в более раннем возрасте, чем у собак шакальих кровей. В самом деле, кошачий инстинкт чистоплотности – одна из наиболее приятных особенностей собак волчьего происхождения.

Из этих описаний различных собачьих характеров читатель, очевидно, заключит, что мои симпатии принадлежат исключительно потомкам волка. В действительности это не так. Никакой пес волчьих кровей не сможет выказать своему хозяину такого безусловного повиновения, как наш несравненный эрдельтерьер. Понятно, что мы не встретим у потомка шакалов тех благородных качеств хищного зверя, которые свойственны собаке волчьих кровей, – ее гордой отчужденности по отношению к незнакомцам, беспредельной любви к хозяину и одновременно сдержанности в проявлении этого по-настоящему глубокого чувства.

Комплексы качеств этих двух больших групп собачьего племени, оказывается, можно скомбинировать. Конечно, привить животному волчьего происхождения все лучшие качества потомка шакалов, одомашненного тысячелетиями ранее, это задача, невыполнимая для собаковода. Но есть и другой путь.

Несколько лет назад я и моя жена завели себе по собаке. Я приобрел уже упоминавшуюся в этой книге эльзасскую суку Тито, а моя супруга – миниатюрную сучку породы чау по имени Пиги. Обе собаки были типичными представителями своих линий, классическими потомками шакала и волка. И это стало поводом для постоянных конфликтов в нашей семье.

Жена стала презирать меня за то, что Тито слишком игриво приветствовала друзей нашего дома; за то, что моя собака любила носиться по лужам, а потом, вся покрытая грязью, беспечно мчалась через наши лучшие комнаты; за то, что Тито часто огорчала нас несоблюдением гигиенических правил, если нам случалось забыться или своевременно не выпустить ее во двор. Словом, она совершала сотни маленьких прегрешений, которые собака волчьих кровей не позволила бы себе ни при каких обстоятельствах. Кроме того, моей супруге не нравилось, что у Тито не было личной жизни, что она лишь бездушная тень хозяина. А видеть, как она целый день лежит подле стола, с мольбой в глазах ожидая очередной прогулки, – это, по словам жены, слишком сильное испытание для человеческих нервов… Тень! Бездушная! Да ведь Тито – это сама собачья душа! Я платил жене той же монетой. Насколько я могу судить, нельзя держать собаку, которую только с известным риском можно брать с собой на прогулку. Ведь собака и создана для того, чтобы слушаться хозяина. А Пиги, вопреки всем своим прекрасным качествам однолюба, сразу же убегает от своей хозяйки, стоит им попасть в лес. Был ли хоть один случай, чтобы жена вернулась с прогулки в сопровождении своей собаки? С таким же успехом она могла бы завести себе сиамскую кошку, которая еще более независима, чистоплотнее собаки и, кроме всего прочего, не должна… притворяться кошкой. Пиги вообще не собака! В ответ я неизменно слышал, что Тито – тоже не собака, или в лучшем случае супруга принимала оскорбленную позу в духе сентиментального викторианского романа.