Александр Грачёв - Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи

Уга вылезла из своей норы, понюхала воздух, оглядела окрестности. Солнце уже перевалило за полдень, было тепло, реденькие потемневшие плеши снега лоснились и поблескивали, облизанные апрельским теплом.

Кругом все спокойно, можно идти. Уга шла неслышно, ловила зорким взглядом всякое движение, стараясь оставаться незамеченной. До Барсучьего ключа неблизко, наверное, километров пять. Уга торопилась, но чувство настороженности, особенно после встречи с Дарлой, не покидало ее ни на минуту. Примерно через час она наконец незаметно подкралась к Барсучьему ключу.

…Еще с прошлой ночи Мугу-плешивый успокоился, поняв, что в пади появился не Человек, а Амба-Дарла. Если его не трогать и не мешать ему на охоте, то и он не тронет. Возможно, что даже свернет куда-нибудь в сторону; такое уже случалось, когда Мугу чуть ли не нос к носу сталкивался с тигром. Сейчас Мугу-плешивый не торопился выходить из своего укрытия в буреломе. Просто на всякий случай. Голодать ему не впервой. Только в полдень, когда солнце стало припекать особенно горячо и в буреломе появилась вода, Мугу решил покинуть свое убежище. Пока он пойдет к Барсучьему ключу, к своим прошлогодним запасам кеты.

Кругом было так хорошо! Весна приносит радость всем, в том числе и старому плешивому медведю. Там бурундучка вспугнешь, тут взлетят рябчики, а где-то при твоем появлении белка кинется вверх по стволу, громко царапая коготками кору и зло мурлыча. Все эти зверьки могут стать вкусной едой. Если, конечно, их поймать. Но Мугу-плешивый сейчас никого не хочет ловить. Он бредет по прозрачным весенним лужицам, из которых хорошо похлебать талой водички, перепрыгивает через говорливые ручьи, мнет лапами островки пожухлого апрельского снега. Только ноздри чутко ловят запахи тайги, зорко смотрят глаза и насторожены уши…

Свой прошлогодний склад рыбы он нашел в целости и сохранности. Как ни велик был голод, Мугу-плешивый съел всего пару кетиных головок, снова прикрыл валежником запасы. Потом ходил по лужицам, понемногу лакал из них воду, а больше просто лизал снег — уж очень приятно холодит он рот!

Неожиданно он заметил далеко впереди себя бурую шубу Уги, промелькнувшую на белом фоне снежного островка. Любопытно, куда же это она отправилась? Уж не разнюхала ли про его склад кеты у Барсучьего ключа? Ах, как хорошо бы поймать ее на месте преступления! Нужно попытаться незаметно последить за нею.

Стараясь не терять росомаху из вида, старый Мугу в то же время всячески маскировался: либо прятался за стволами деревьев, перебегая от одного к другому, либо затаивался за валежинами. Если же на пути встречались впадины или ложбина, где можно было укрыться, он мягко скакал по ним, сокращая расстояние между собой и Угой. В то же время главной его заботой было ее шуметь — он знал, каким чутким слухом обладает Уга.

Но что такое? Почему она остановилась, прилегла? Мугу-плешивый тоже прилег за выворотнем, притаился. Только уши да глаза торчат чуть выше валежины. Тут он заметил нору Чфы, а возле нее обоих барсуков. Пригляделся еще внимательнее и заметил потомство Чфы. Барсучата лежали рядком у входа в нору, лениво ворочались, подставляя косым лучам солнца то один бок, то другой, то спину или живот.

Мугу-плешивый понял: Уга кралась к семье многодетного Чфы! Трудно встретить более подходящий миг, чтобы сцапать Угу: все ее внимание сейчас направлено на добычу.

Как все напряглось в Мугу-плешивом! Он почти не дышал, лапы его ступали неслышно, каждый ствол дерева или мохнатую елочку он использовал как укрытие. В то же время он ни на миг не терял из виду Угу. Она ползла почти на животе, подгибая лапы. Расстояние между ней и барсуками быстро сокращалось. Только не торопиться!.. Нужно дождаться, когда она набросится на добычу: тогда она забудет об осторожности, и можно схватить ее.

Но Чфы, оказывается, не зевал. Когда Уге оставалось только сделать прыжок, Чфы вдруг громко хрюкнул и начал быстро бросать детенышей в нору. За ними проследовала его тощая супруга. Уга поняла, что просчиталась. Она встала во весь рост и сладко облизнулась, будто уже поела. Тут-то и ринулся к ней Мугу-плешивый.

Уга явно не ожидала нападения. Она оглянулась, когда Мугу-плешивый был почти рядом, метрах в двадцати. Во весь опор кинулась она наутек, распустив свой пушистый хвост. Однако расстояние между ними заметно сокращалось; как на грех, почти не попадались толстые деревья, за которыми можно было бы прятаться…

Мугу-плешивый давно не бегал с такой прытью. Он видел, что заметно приближается к цели, и это прибавляло ему резвости. Он старался обойти росомаху справа — в той стороне находится убежище Уги. Но та, видимо, разгадала замысел старого медведя и стала вилять, как лыжник на слаломе, скрываясь за деревьями.

Но и Муру-плешивый понял ее маневр. Он не стал повторять ее маршрут, а спрямлял путь все с той же правой стороны.

Когда между ними осталось всего семь-восемь метров, Уга вдруг круто вильнула влево. Расстояние между нею и преследователем сразу увеличилось метров на пять. Мугу-плешивый не сумел так круто повернуть вслед. Но этот маневр Уги не пошел ей на пользу. Впереди было мелкое редколесье, заболоченное место, а дальше открытый берег Большой заводи. Тогда Уга прибегла к новому маневру: стала выписывать восьмерки. Это помогло ей несколько отдалиться от врага, и она понеслась напрямик к своей норе. Мугу-плешивый снова стал заходить справа, хотя хорошо знал, что где-то здесь недалеко, слева, есть куча старого валежника. Уга великолепно воспользовалась просчетом своего страшного преследователя. Она мчалась в сторону кучи. Мугу-плешивый понял это и приналег из последних сил. Вот уж она видна, эта куча. В каких-нибудь десяти метрах от нее Мугу-плешивый почти догнал Угу: казалось, вот-вот он ухватится зубами за ее хвост… И вдруг в глазах у него потемнело, в ушах поднялся звон: Мугу-плешивый с размаху треснулся о валежник, раза два перевернулся через голову и оказался по ту сторону кучи.

Вскочив на ноги, он, как очумелый, завертелся на месте, словно гоняясь за собственным хвостом. Когда он пришел в себя, то сразу даже не мог сообразить, где он перед тем был и что делал. Только почувствовал страшную жажду. Из первой же попавшейся лужи он долго хлебал талую воду. Жалкий вид был у него в эту минуту. С мокрого брюха и груди лохмотьями свисала линялая шерсть, плешины на морде и шее были исцарапаны, из них сочилась кровь.

Несладко чувствовала себя и Уга. Она видела, как кувыркнулся медведь через кучу валежника, под которой она проскочила сквозь узкий проход, видела, как он завертелся на месте, но скорости бега не сбавила. Так она домчалась до своей расселины и, хотя теперь за ней никто не гнался, щукой скользнула в свое надежное убежище. Через несколько минут она разрешилась от бремени — один за другим у нее появились на свет три щенка. Двое оказались мертворожденными.