Эдуард Шим - Рассказы о живой природе. С вопросами и ответами для почемучек

Зимородок

Белка — лесной обитатель, почти всю жизнь проводит на деревьях. Питается ягодами, орехами, грибами. Активна днём, на ночь укрывается в дуплах или в наружных гнёздах-гайнах. Сверху она покрыта рыжим или сероватым мехом, такого же цвета пушистый хвост, брюшко белое. У неё крупные чёрные глаза и довольно длинные уши, на зиму на них отрастают кисточки. Подросшего бельчонка легко отличить от взрослой белки: у него короче шёрстка, хвост не такой пушистый. Белка не очень пуглива: завидев человека, она не удирает, а укрывается среди густых ветвей или за толстым стволом. Если обойти дерево, белка также будет передвигаться по нему так, чтобы остаться невидимой.

Зайчонок-настовичок в мартеродился, когда ещё земля в белых снегах лежала.

Шубка у Зайчонка тёплая. Молочко у Зайчихи сытное. Сидит Зайчонок под кустиком, круглыми глазами во все стороны поглядывает. Ничего, жить можно…

Дни проходят. Растёт Зайчонок. И скучно ему стало.

— Что же, — говорит он Зайчихе, — так всё время и будет? Под кустом сиди, на белый снег гляди, дожидайся, когда тебя молочком покормят?

— Погоди, — Зайчиха говорит. — Всему свой срок. Скоро весна разыграется, будешь по зелёному лесу бегать, сладкую травку зубрить.

— А скоро это?

— Скоро!

Дни проходят. Солнышко пригревает, снег в лесу оседает, вокруг деревьев лужицы.

Зайчонку не терпится:

— Ну, где же лес зелёный, где травка сладкая? Не хочу больше ждать!

— Погоди, — Зайчиха говорит. — Всему свой срок.

Дни проходят. Снег тает в лесу, капли щёлкают, ручейки позванивают.

Зайчонку невтерпёж:

— Ну, где же лес-то зелёный?! Где травка сладкая?! Не буду, не буду ждать больше!

— Погоди, — опять Зайчиха говорит. — Всему свой срок.

Дни проходят. В лесу половодье, над сырой землёй туманы стелются, в небе клики журавлиные слышны.

— Ну, — грустит Зайчонок, — видать, это сказки — про зелёный лес да травку… Ничего этого не бывает на свете. И напрасно я ждал!

— А посмотри-ка! — Зайчиха говорит. — Оглянись!

Оглянулся Зайчонок — и увидел на берёзе первые зелёные листики. Махонькие-махонькие! Посмотрел на землю — и увидел, как первые травинки проклюнулись. Тоненькие-тоненькие!

И так-то обрадовался Зайчонок, так-то развеселился! Прыгает на нескладных лапках своих, кричит:

— Ага! Ага! Разгорелась весна! На деревьях листики зелёные! На земле травка сладенькая! Вот хорошо! Вот славно!

— Пришёл срок твоей радости, — усмехается Зайчиха.

— Да-а, — говорит Зайчонок, — а долго-то как! Я весь изождался! Ждал-ждал, ждал-ждал…

— А если бы не ждал, — говорит Зайчиха, — разве ты бы махонькому листочку, тоненькой травинке обрадовался?

— Чу, весенние капли заиграли!

— Это не капли.

— Чу, весенние льдинки звенят!

— Это не льдинки.

— Чу, весенние ручейки побулькивают!

— Это не ручейки.

— А что это?

— Это синица на берёзе голос пробует!

Зайцы довольно плодовиты: за один сезон самка приносит 2–3 приплода, в каждом по 8–10 детёнышей. Самые первые зайчата появляются в марте — их называют «мартовиками», зайчата следующего приплода — «колосовики», осенние — «листопадники». Зайчата рождаются хорошо развитыми, через 3–4 дня могут довольно быстро бегать. Но большую часть времени они проводят без движения под кустами: причина в том, что у них на ступнях есть сальные железы, оставляющие приметные для хищников пахучие метки.

Олени — очень красивые животные: на высоких ногах с раздвоенными копытами, с длинной шеей, с крупными глазами и подвижными ушами, самцы украшены ветвистыми рогами. Под стать родителям и оленята — изящные, тонконогие, большеглазые. Их рыжая шёрстка покрыта светлыми пятнами, чтобы быть незаметными в траве.

На берёзовой опушке лесные мамы хвалились друг перед другом своими детками.

— Ах, какой у меня сын! — сказала мама Олениха. — Наглядеться на него нельзя. Копытца точёные, ножки пряменькие, шейка высоконькая…Лёгонький, как ветерочек!

— М-м-м, сын, конечно, неплох, — сказала мама Барсучиха. — Но куда ему до моих деточек! Уж такие они нарядненькие, такие разумненькие! Родились в марте, в апреле уже глазки открыли, а нынче — поверите ли? — даже из норы выбегают…

— А сколько их у вас? — спросила Олениха.

— Уж, конечно, не один и не два. Целых три!

— Можно вас поздравить, — сказала мама Ежиха. — Но всё-таки моих деток с вашими не сравнить. У меня их — пять душ! И вы знаете, у них уже шёрстка появилась… и даже иголочки твёрденькими становятся… Ну, не чудо ли?

— Хрю! — сказала мама Кабаниха. — Пять — это хор-рошо. Ну, а что вы скажете, если их — десять?

— А у кого их десять?! — поразилась мама Ежиха.

— Хрю-хрю… У меня! Ровно десяточек, и все как один… хрю!.. мохнатенькие… хрю!.. полосатенькие… хрю!.. повизгивают этак тоненько, как птички… Где ещё такое семейство найдёшь?

Не успели мамы согласиться, как вдруг с поля раздался голос:

— У меня семейство получше!

И на опушке появилась мама Хомячиха.

— Ну-ка, — сказала она, — попробуйте догадаться, сколько у меня деток!

— Тоже десять! — хрюкнула мама Кабаниха.

— Двенадцать? — спросила мама Барсучиха.

— Пятнадцать? — шепнула мама Ежиха и сама испугалась, назвав такое большое число.

— Как бы не так! — сказала мама Хомячиха. — Подымайте выше! У меня деток — восемнадцать душ, во сколько! И чего там болтать про шёрстку, про глазки, — это всё пустяки. Мои детки уже работать начали. Даром что малы, а уже каждый себе норку копает, жильё готовит. Представляете?

— Да, ваше семейство — самое замечательное! — признали все мамы. — Вы подумайте: восемнадцать деток-работничков!

Долго бы ещё удивлялись мамы, если бы на опушке не появилась Зайчиха.

Хвалиться она не стала, шла тишком-молчком.

Никто не узнал бы, сколько у неё деток, если б мама Олениха не спросила:

— Ну, а сколько душ в вашем семействе?

— Не знаю, — сказала Зайчиха. — Кто ж их считал… Может, — сто, может, — тыща, а может, — и ещё больше.