ТАРЗАН. Том 1

Мы все же старались смотреть бодро на вещи и не впадать в отчаяние, но мистер Филандер и м-р Клейтон, — последний присоединился к нам в Лондоне просто из жажды приключений, — так же скептически отнеслись к делу, как и я.

И вот, чтобы кратко рассказать вам всю эту длинную историю, мы нашли остров и нашли клад: большой, обитый железом дубовый сундук, завернутый в несколько слоев промасленной парусины, такой же крепкой и плотной, каким его зарыли почти четыреста лет тому назад.

Он был доверху набит золотыми монетами и такой тяжелый, что четыре матроса еле несли его.

Злосчастный клад этот, по-видимому, не приносит ничего кроме несчастий тем, кто имеет с ним дело, потому что три дня спустя, как мы отошли с островов Зеленого Мыса, наш экипаж тоже взбунтовался и перебил всех своих офицеров.

О, это было самое ужасающее испытание, которое можно себе вообразить, — я даже не в силах писать об этом.

Они собирались убить и нас, но один главарь их, по имени Кинг, не допустил этого. Итак они поплыли на юг, вдоль берега, до пустынного места, где нашли хорошую бухту, и здесь они сошли на берег и высадили нас.

Сегодня они отплыли, увезя с собой клад, но м-р Клейтон говорит, что их ждет та же учесть, как бунтовщиков старого галиона, потому что Кинг, единственный человек на корабле, имевший понятие о навигации, был убит на берегу одним из матросов в тот день, когда нас высадили.

Хотелось бы мне, чтобы вы познакомились с м-ром Клейтоном; он — милейший человек и, если я не ошибаюсь, очень сильно влюбился в вашу несчастную подругу.

М-р Клейтон — единственный сын лорда Грейстока и в будущем наследует титул и поместья. К тому же он и лично обладает большим состоянием. Но тот факт, что он будет английским лордом, меня очень печалит — вы знаете мое отношение к американским девушкам, выходящим замуж за титулованных иностранцев. Ах, если бы он был простым американским джентльменом!

Правда бедняга в этом не виноват! И во всем остальном, кроме происхождения, он может лишь делать честь моей милой, дорогой родине, — а это самый лестный отзыв, какой я могу дать о ком бы то ни было.

Мы испытали множество изумительных приключений с тех пор, как высадились здесь. Папа и м-р Филандер заблудились в джунглях, и за ними охотился настоящий лев.

М-р Клейтон тоже заблудился, и дважды на него нападали дикие звери. Эсмеральда и я — мы были осаждены в старой хижине очень страшной людоедкой-львицей. О, это было просто «одна ужасть», как сказала бы Эсмеральда.

Но самое страшное из всех происшествий — это изумительное существо, которое нас всегда спасало. Я его не видела, но папа и м-р Филандер видели и говорят, что он — богоподобный белый человек, загоревший до темно-коричневого цвета. Обладает он силой дикого слона, подвижностью обезьяны и храбростью льва.

Он не говорит по-английски и исчезает так быстро и таинственно после того, как совершит какой-нибудь доблестный поступок, словно он какой-то бесплотный дух.

У нас есть еще другой таинственный сосед. Он прекрасно написал печатными буквами записку по-английски и прибил ее к двери своей хижины, которую мы заняли, предостерегая нас, чтобы мы не портили его вещей, и подписался: «Тарзан, из племени обезьян».

Его мы еще не видели, хотя думаем, что он где-нибудь поблизости, так как, когда один из матросов собрался выстрелить м-ру Клейтону в спину, то он получил копье в плечо от чьей-то незримой руки в джунглях.

Матросы оставили нам очень мало провианта и мы, имея лишь всего один револьвер с тремя патронами к нему, не знаем, как будем добывать себе мясо, хотя м-р Филандер и говорит, что мы сможем просуществовать до бесконечности на диких плодах и орехах, которыми изобилуют джунгли.

А теперь я очень устала и потому пойду спать в свою забавную постель из трав, собранных для меня м-ром Клейтоном. От времени до времени я буду приписывать к этому письму, что с нами случится.

Тарзан сидел, погруженный в мрачную задумчивость, долгое время после того, как прочел письмо. В нем было столько новых и удивительных вещей, что голова шла кругом, когда он пытался во все вникнуть.

Итак, они не знают, что он-то и есть Тарзан, из племени обезьян! Он им скажет.

На своем дереве он соорудил в защиту от дождя грубый навес из листьев и сучьев, под которыми спрятал немногие сокровища, унесенные им из хижины. Между ними было несколько карандашей.

Тарзан взял один из них и под подписью Джэн Портер написал:

«Я Тарзан, из племени обезьян».

Он подумал, что этого будет вполне достаточно. Немного погодя, он отнесет письмо в хижину.

— Что касается пищи, — подумал Тарзан, — им нечего беспокоиться; об этом я позабочусь. — Так он и сделал.

На следующее утро Джэн Портер нашла пропавшее письмо на том самом месте, откуда оно исчезло две ночи тому назад. Она была изумлена; но когда увидела печатные буквы под своей подписью, то холодная, влажная дрожь пробежала по ее спине. Джэн показала письмо или, вернее, приписку к нему Клейтону.

— Подумать только, — сказала она, — что это страшное существо, по-видимому, следило за мной, когда я писала. О! Я содрогаюсь при одной лишь мысли об этом!

— Но, должно быть, существо это дружественно относится к нам, — стал ее успокаивать Клейтон — оно вернуло вам ваше письмо, не причиняет вам никакого вреда и, если я не ошибаюсь, оставило этой ночью у нашей двери весьма ощутительный знак своего благоволения: я только что нашел там тушу дикого кабана.

С тех пор редкий день проходил без того, чтобы они не получали приношения дичью или другой провизией. Иногда то был молодой олень, или большое количество странной готовой пищи — лепешки из манноки, похищенные из поселка Мбонги, иногда вепрь или леопард, а один раз лев.

Тарзану доставляло величайшее удовольствие охотиться за дичью для чужестранцев. Он чувствовал, что ни одна земная радость не может сравниться с заботой о благополучии и безопасности прекрасной белой девушки.

Как-нибудь, он отважится пойти в лагерь днем и поговорить с этими людьми путем маленьких букашек, знакомых и им, и ему.

Но ему было страшно трудно преодолеть свою робость дикого лесного существа, и так день шел за днем, а Тарзан все не осуществлял своего намерения.

Обитатели лагеря, осмелевшие благодаря привычке, забирались уже дальше и дальше в джунгли в поисках за орехами и плодами. Не проходило дня без того, чтобы профессор Портер с озабоченно-безучастным видом не шел прямо в пасть смерти. А м-р Самюэль Филандер, который никогда не был крепким, теперь превратился в тень своей собственной тени от постоянного беспокойства и душевной тревоги, вызванных его сверхчеловеческими усилиями охранять профессора.