Евгений Марысаев - Повесть о белой медведице. Пират

Геофизики прервали работу, поспешили за собакой.

Пират поминутно останавливался и взвизгивал от нетерпения, как бы приглашая людей идти быстрее. Штормовки взмокли - хоть выжимай. Три, четыре ли километра остались позади, Константин не знал. Но вот пес замер на мшистой площадке под голубовато-дымчатой пихтой.

Там лежал человек: рослый, страшно худой - кожа да кости - мужчина. Одежда на нем была порвана в клочья, и только приглядевшись, можно было догадаться, что одет он в геологическую гимнастерку из диагонали с оторванным капюшоном, такие же брюки и полубахилы с отрезанным верхом. На поясе, с левого боку, в кожаном чехле висел кинжал с наборной янтарной ручкой. Все тело человека было в ссадинах, ушибах, кровоточащих порезах. Лицо, заросшее смоляной курчавой бородою, так распухло от укусов мошки, что сразу и не поймешь, что это человеческое лицо.

В нелегкой службе геолога случается всякое…

Пульс человека не прощупывался. Константин прильнул ухом к левой половине груди и облегченно вздохнул, ощутив слабые неровные толчки сердца.

Решили так: Константин идет к стоянке, вызывает по рации санрейсом вертолет, затем с маршруткой (одноместная палатка) и спальником возвращается обратно. Записатор в это время дежурит возле человека. Нести к стоянке отряда его, конечно, не следует, разумнее захватить вертолетом прямо отсюда.

К девяти вечера Константин добрался до отряда. В это время ежедневно была связь со штабом экспедиции.

Он сообщил о случившемся. Радист прервал связь на полчаса. Через полчаса с Константином разговаривал начальник экспедиции Гидропроекта. Голос в микрофоне звучал взволнованно. Три недели назад, сказал он, в одной из партий экспедиции ушел в маршрут и пропал старший геолог экспедиции Караулов Сергей Георгиевич. Поиски с воздуха и наземными средствами не дали результатов.

Константин спешил, поэтому ответил коротко:

- Сергей найден. Жив. Организуйте санрейс, ждем вас утром. Наше местонахождение обозначим тройным костром в форме треугольника.

Геолог так и не пришел в себя до утра. Всю ночь он прометался в спальнике, бредил, вскрикивал. Успокоился лишь тогда, когда прилетевший доктор впрыснул ему морфий.

… Только через две недели Константину пришла в голову идея: подарить своего пса Сергею Караулову. Тот наверняка должен принять его с радостью. На связи со штабом экспедиции Константин попросил радиста навестить Сергея в поселковой больнице, подробно рассказать, как его спасли, и узнать, примет ли он в подарок собаку, которой обязан жизнью?

Но с подарком коллеге Константин немного опоздал. Сергея Караулова днем раньше выписали из поселковой больницы и отправили долечиваться в крымский санаторий.

Пират рванулся из палатки, зашелся в злобном лае. Константин схватил карабин, выскочил следом. У плотной таежной стены стоял олень, рогатый бык. Геолога на мгновение смутило то, что дикий северный олень, чрезвычайно осторожное животное, так близко подошел к стоянке и сейчас не очень-то испугался человека и собаки. Побежал не стремглав, а как бы нехотя. Но раздумывать было некогда. У геофизиков были лицензии на отстрел оленей - доставка продуктов сюда обходится очень дорого,- и как раз мясо в отряде кончилось. Прогремел выстрел. Бегущий олень вздыбился и всем телом рухнул на землю.

А дальше стало происходить что-то непонятное… Из тайги появился второй олень… третий… десятый… двадцатый… На одном из животных сидел человек с лунообразным лицом, за плечами у него висел ранец из оленьего меха и торчал короткий ствол армейского карабина.

- Ай-яй, насяльник, сасем совхоснохо олешка сахупил?! - хлопнув себя по ляжкам, с досадой и раздражением сказал человек и, несмотря на почтенный возраст, с необыкновенным проворством соскочил на землю и кривоного побежал к неподвижно лежавшему животному. Затем понуро опустил голову - олень был убит наповал. И опять хлопнул себя темными ладонями по ляжкам: - Ай-яй, как я теперь отситываться путу?…

Константин так и сел на мох. Господи, срам-то какой! Принял домашнего оленя за дикого! И ладно бы принял - подстрелил! Теперь оплошность геолога анекдотом пойдет гулять по всему Крайнему Северу! Прославился, нечего сказать!

Причитая, человек подошел к геологу. Был он маленький, сухонький; узкие глаза-щелочки, приплюснутый нос, безгубый рот находились как бы в одной плоскости, словно нарисованные на диске. На темном, цвета печеного яблока лице, испещренном мелкой сеткой морщин, резко выделялись редкие белые усы и жиденькая бородка клинышком. Одет в летнюю одежду пастуха: небольшие, ниже колен, торбаса из камуса, кухлянка с коротко остриженным мехом внутрь и оленьи штаны; лоб стягивала белая повязка. За расстегнутым воротом кухлянки виднелось голое тело, рубашки не было.

- Сорок семь олешек ис тапуна на сапой вету. Теперь стало сорок шесть,- сокрушенно говорил между тем пастух.- Тирехтор, отнако, сертитый шипко путет…

Директору можно было соврать очень правдоподобно. Например, сказать, что одного оленя по дороге загубила рысь. Но Константин знал наверняка, что это не пришло в голову незнакомца. Ржавчина лжи - «достояние» цивилизованных европейцев - не смогла разъесть родниковой чистоты души этих чудесных и по-детски наивных людей - оленьих пастухов.

- Проходи, отец, в палатку, гостем будешь,- виновато пробормотал Константин.

- Спасипа,- ответил тот и добавил, вероятно думая об убитом олене: - Латно, как-нипуть распласюсь с тирехтором…

Самое удивительное было то, что пастух целиком и полностью брал вину за смерть оленя на себя и даже собирался выплачивать из своего кармана. Однако и такому поведению имелось объяснение. Веками грабили, обманывали, спаивали северные народности русские купчишки, из поколения в поколение у чукчей, якутов, эвенков переходили рассказы о чудовищных этих людях. Не выветрилась, не стерлась худая память о них за десятилетия. Да и в наше время изредка отыщется американского пошиба «бизнесмен», который за ящик водки скупит в глухомани столько ценных шкурок, что на «материке» приобретет за них «Жигули»…

Прежде чем зайти в палатку, старик мелкими шажками кривых ног направился к обширной поляне, по которой разбрелись олени, кормясь белесым ягелем. Там он снял с плеча маут - кожаный аркан для ловли оленей и ловко метнул его. Маут со свистом вспорол воздух и поймал «удавкой» рога рослого быка. Олень заметался и задергал головой, но пастух короткими сноровистыми рывками заставил подойти животное. Затем пригнул за рога голову к земле, и олень успокоился. Старик привязал его к дереву.

- Вожак на привяси - олешки талеко не уйтут,- объяснил он Константину.