Владимир Коркош - Крушение осетрового рая Азовского и Черного моря

А рэкетирскую группировку, которая “курировала” нас, скоро расстреляли прямо в баре, вместе с их боссом. Сейчас они лежат на главной аллее кладбища. Виновных, в то время, как всегда, не нашли.

Но свято место пусто не бывает. Их место заняла другая бандитская крыша с людьми, если их можно так назвать, откровенно борзыми, более жестокими, беспринципными и непонятливыми. Я вынужден был уйти из родной бригады прибрежного сетного лова. Не смог я обрекать на гибель молоденьких осетров и севрюжек. Сжатой пружиной они, сжимаясь-разжимаясь, прыгали, пытаясь покинуть борт байды и умоляющими глазами, с просьбой о помощи, как я полагал, смотрели на меня. Я пытался их спасти, но от новых бандитов получал по зубам и очередные угрозы. И рыбаки ничего не смогли сделать с такими циничными и омерзительными ”братками”. Никого они не боялись. И плевать хотели на мои доводы. Лишь в ответ слышал —“ на наш век хватит”. На их короткий век хватит. С этим я был согласен.

Я перешел работать на рыболовный сейнер рыбколхоза 1 мая счс “Норд”. Да! Тот самый сейнер “Норд”, который нагло захватили украинские пограничники в нейтральной зоне Азовского моря 25 марта 2018 г. и доставил в Бердянск.

В море мы выходили не на одни сутки, а на более длительные сроки. Поскольку число спальных мест для команды строго ограничено и их для бандитских “контролеров” не было, то он отсутствовали в период лова. Я спокойно выбрасывал молодых особей осетров, севрюг, а также белуг в их родную стихию. Капитан-бригадир четко выполнял их инструкцию по сбору дани и оставлял бандитскую долю осетровых рыб в морозильной камере, которую они затем забирали в порту. Какой мафиозной группировке он отдавал рыбу, я не интересовался. Время от времени они друг друга постреливали и менялись местами.

В лихие девяностые браконьеров “крышевали” не только бандитские группировки, но и контролирующие природоохранные органы. Кроме рыбинспекции, было много других надзорных проверяющих, попросту дублирующих функции друг друга. Уж очень у нас любят осуществлять надзор, хотя с таким контролем — лучше бы его совсем не было. Каких либо ощутимых результатов они совершенно не приносили (пример тому — пожар в “Зимней вишне”). Они сами заразились бациллами наживы и также научились брать дань. Безусловно, в отчетах инспекторов зафиксировано немало отловленных браконьеров с конфискованными сетями. Но не стрельба ли это по воробьям? Не попадают ли в их сводки только безработные бедолаги, рискнувшие “попастись” на чужом поле? А у мафиозных главарей достаточно средств для “отмазки” от всех контролирующих органов. В одной связке с ними были и колхозные рыболовные бригады, также платившие дань.

По причине большого количества контролирующих органов порою была сплошная неразбериха, ибо бригадиры не всегда могли разобраться, кому все-таки выплачивать дань. Страдали также и наблюдатели из научно-исследовательского института, оформленные официально в рыболовных бригадах, как “ответственные за лов”. Ну, не смешно ли? Почему их оформили такой высокой должностью? А “ларчик открывается просто”. Контролирующий инспектор должен штрафовать за нарушение рыболовных правил, в первую очередь, бригадира. Но если ввести должность “ответственный за лов”, то штраф будет выплачивать именно он. Бригадир или капитан и так выплачивает дань. Но требуется показать работу в отчетных сводках перед вышестоящим начальством. И для этого, кроме случайных и незадачливых браконьеров-варягов, очень подходит “лох” или, как говорят сейчас, “офисный планктон”, то есть лаборант, инженер, сотрудник научного учреждения, увлеченный лишь своей работой. А причину всегда найдут.

К примеру — в рыболовецкой бригаде (под “Черноморском”) меня оштрафовал инспектор-эколог из Симферополя за то, что бригадир оставил студентам — практикантам пол — ведра мелкой рыбы на уху. Три студента — эколога Симферопольского университета проходили в бригаде производственную практику. Кроме непосредственной работы со мной (биологические анализы рыб), они в свободное время помогали рыбакам мыть байды после рыбалки. Вместо оплаты бригадир подбрасывал им, с моего согласия, рыбы. Кушать то хочется! Но по инструкции он обязан сдавать всю рыбу в кладовую рыбколхоза. Но поскольку “ответственный за лов” — наблюдатель с института, то штрафовать следует его, то есть меня. И штрафовали. И никаких объяснений и оправданий в объяснительной записке, во внимание не принимались. А объяснительные записки, кроме тех же инспекторов, никто не читает.

Второй раз — там же, и те же. В промысловом журнале отражено не совсем точное время выхода рыбаков на срезку. Задержались рыбаки из-за поломки мотора на байде, а я успел уже записать в журнале их выход в море. И, снова штраф. Но вот что любопытно, когда я спрашивал студентов, кем бы они хотели стать после окончания университета, то двое из трех выразили желание работать в инспекции и неважно, в какой — рыбной или экологической, лишь бы контролирующей. И это после того, как увидели реальную работу инспекторов, которые оставили их без обеда. Третий студент пока не определился. Вот так!

В этой связи уместно напомнить методы борьбы с браконьерами в других государствах, как например, в Иране, где практикуется расстрел браконьерских судов с военных катеров или с вертолетов при сопротивлении или при попытке сбежать с места лова. При их поимке — мера наказания, вплоть до смертной казни. А инспекторов берущих “мзду” за незаконный облов этих рыб и их начальство приравнивали к браконьерам, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Браконьерство в Иране сейчас практически отсутствует. В настоящее время эта страна производит 54 % от общемирового объема черной икры и является лидером по ее продаже. Именно икрой, кроме вкусного мяса, славятся осетры. У нас же, нет черной икры от естественных производителей даже на их искусственное воспроизводство, на осетровые заводы. И российским рыбоводным заводам не удается обеспечить маточным стадом осетровых рыб.

При проведении траловых учетных съемок в 1994–1999 г по всему Азовскому морю почти при каждом тралении поднималось на борт вместе с тралом громадное количество неучтенных жаберных сетей. Трал подхватывал в воде большое количество потерявшихся перепутанных порядков сетей с разлагающимися останками осетровых.

В одном из рейсов, как я хорошо запомнил, вместе с тралом, мы вытащили из воды 18 жаберных сетей, давно брошенными хозяевами, в каждом из которых было около десятка осетров различных размеров, севрюг и даже белуг, с уже тлетворным запахом. Такие сети терялись у рыбаков по разным причинам, то в непогоду отрывались от якоря, и их уносило в море, то просто не смогли их найти. И в дрейфующих утерянных сетных порядках ежедневно продолжала гибнуть рыба, пока шторм не превратит их в скрученный жгут и похоронит на подводном грунте. Сколько они при этом унесут на дно погибшей рыбы практически невозможно точно подсчитать.