Звери начеку. Органы чувств и поведение животных

Данные наблюдений показывают, что при перелете из юго-восточной части Туркмении в сторону Афганистана стаи пеликанов летят над пустыней широким фронтом на высоте около трех километров и обычно в пределах видимости друг друга, что помогает им избирать путь пролета с хорошими аэродинамическими условиями, найденными одной из стай, и выбирать более подходящие места для отдыха и кормежки. Чем больше стая и высота полета, тем дальше находятся друг от друга пролетные стаи. При плохой видимости птицы летят меньшими стаями, ниже и на более близком расстоянии друг от друга.

Далекий, опасный и трудный путь совершают каждый год птицы к родным гнездовьям и обратно на зимовки. Тысячи испытаний и опасностей подстерегают их. Бури, ветры, неожиданные снегопады, бураны, возврат зимы и хищники вызывают отсев в рядах перелетных птиц. Немало птиц разбивается в ночное время о скалы и маяки, о телеграфные столбы и провода. А сколько остается на пути пролета птиц, выбившихся из сил и потерявших способность лететь дальше!

Безжалостно истребляют птиц и охотники на всем пути пролета. В некоторых странах массовое истребление птиц на пролете с зимовьев и на зимовья было системой. В Италии так убивали дроздов, жаворонков, скворцов ради их мяса и пуха. В Испании одно время ежегодно заготовляли до четырех миллионов скворцов. Уничтожались запасы ценных охотничье-промысловых птиц. Немало губили и губят птиц и браконьеры. И разве не досадно: преодолев столько невзгод, птицы возвращаются к гнездовьям, а на пути их встречает предательский выстрел. Гром, молния, выстрел — и сраженная птица падает на землю, не долетев до родного гнезда. А другая — ее подруга или друг — часто остается без пары. И не вьет такая птица гнезда в родном краю, скитается одна до отлета. Оскудевают наши леса, озера, реки и луга, все меньше и меньше становится в них разной дичи, так как слишком много стреляют охотники и мало думают о завтрашнем дне родной природы, о судьбе животного мира. Как будто у них не будет потомков, которым нужно оставить землю богатой и красивой. Вот почему я присоединяюсь к голосу всех тех, кто выступает за повсеместный запрет всякой охоты в весеннее время хотя бы на ближайшие годы.

Особого осуждения заслуживает стрельба по птичьим стаям в ночные часы. Сидят, скажем, охотники на вечерней заре возле реки или озера, слушают, как летят стаи уток на пролете и, не видя птиц, бьют из обоих стволов по стае — на шум крыльев. Так, мол, скорее попадешь. Ну, собьют из стаи нескольких птиц, а сколько раненых упало на землю подальше — не видят и не знают. Подранков почти никогда не ищут. А их, оказывается, при такой «охоте» в три-четыре раза больше, чем убитых и подобранных. Хорошо, если бы все охотники могли сказать так, как сказал когда-то своим товарищам по охоте, стрелявшим ночью по стае уток, хороший знаток природы и охоты, писатель Е. Пермитин:

— С сегодняшнего дня я не стреляю ночью на шум по стаям. При свете зари — да. Но ночью — не буду! Не могу! Совесть не разрешает!..

К сожалению, и сейчас есть много горе-охотников, которые палят по утиным стаям, не думая о вреде, который они приносят этим охотничьему хозяйству. А вот и подтверждение сказанному. Знакомый мне уфимский инженер был в командировке в Омске. В гостинице он познакомился с двумя охотниками. Те рассказали ему, что осенью 1971 года, на открытие сезона охоты на уток один взял с собой триста патронов, а другой четыреста. И все патроны были ими израсходованы. Можно себе представить, сколько дичи ими было истреблено сверх всяких норм и сколько подранков погибло после пальбы по стаям в ночной темноте! Разве это не браконьерство?

Странную процессию можно было видеть одно время возле дачного поселка под Веной. По зеленому лугу идет пожилой человек, а на некотором расстоянии от него, слегка переваливаясь, следуют гусята. Но вот человек пошел быстрее и стал отдаляться от гусят. Заметив это, они тотчас же прибавили шагу и снова пошли на прежнем расстоянии. Человек замедлил шаг — гусята тоже сбавили темп, стали отставать от своего вожатого, и расстояние между ними и человеком стало прежним.

Вскоре заблестела вода. Пришли к пруду. Человек разделся, вошел в воду. Вслед за ним вошли в воду и гусята. И чем дальше входил в воду человек, тем ближе подплывали к нему гусята. Когда человек поплыл, они и вовсе приблизились к нему. Он погрузился в воду — гусята поплыли совсем рядом. А когда человек спрятал в воду и лицо, гусята буквально залезли к нему в волосы.

Странное поведение гусят объясняет человек, за которым они следовали, — знаменитый австрийский ученый, специалист по поведению животных, профессор Конрад Лоренц. Он установил, что у маленьких гусят или утят сразу после выхода из яйца проявляется способность следовать за своей матерью. Если вылупившийся из яйца гусенок некоторое время ходил за гусыней, то больше уже не пойдет ни за кем другим. Но если ему не показывать матери, то он пойдет за любым движущимся объектом, будь это человек, щенок, кошка, или просто футбольный мяч на веревочке — неважно, лишь бы предмет его внимания двигался. Походив за ним, гусенок уже не пойдет и за гусыней с выводком. Конрад Лоренц отметил также, что гусята следуют за своим избранником всегда на определенном расстоянии. Оказывается, здесь большое значение имеет угол, под которым они видят свою няньку. Следование за человеком или другим объектом-воспитателем под определенным углом зрения — очень важная поведенческая реакция. Другой видный специалист по поведению животных профессор Оксфордского университета Н. Тинберген называет эту реакцию запечатлением, импринтингом, что дословно означает «впечатывание». Утята за одну минуту могут принять за мать любой движущийся предмет и будут всюду за ним следовать, лишь бы величина этого предмета была не больше автомобиля и не меньше спичечной коробки. Запечатление, по словам Н. Тинбергена, отличается от условного рефлекса и возможно лишь в течение короткого периода после рождения. У утят образ матери запечатлевается в первые 48 часов их жизни, и если в этот период они не увидят утки, то признают за мать любой движущийся предмет, а за родной матерью уже не последуют. Но так бывает только в первые 48 часов. Позже такого явления не наблюдается. Реакция на запечатленные предметы прочна — они запоминаются на всю жизнь.

У детенышей млекопитающих также существует реакция запечатления. Случается, что в определенном возрасте лосенок теряет свою мать. Тогда он может пристать к идущему человеку, корове, лошади или к любому движущемуся предмету. Иногда сердобольные люди считают, что такой лосенок — сирота, и забирают его к себе на воспитание. Однако в этих случаях лосенку необходимо просто помочь поискать родную мать или оставить его там, где он ее потерял. Она сама его найдет.