Николай Дроздов - Всемирное сафари

В то время в России еще не было журавлиного питомника. Было решено, что российские орнитологи передадут нам для искусственной инкубации несколько яиц стерха из якутской популяции, а когда вылупившиеся из этих яиц стерхи подрастут, снесенные ими яйца мы перевезем в Россию и положим в гнезда серых журавлей.

Обнаружить гнезда стерха на огромных просторах тундры, а затем перевезти яйца на дальнее расстояние — это операция, достойная внимания. Ничего подобного еще не было в моей практике. Яйца стерха нужно было везти через три континента. Максимальный срок на всю перевозку 48 часов — это путь от гнезда в якутской тундре до инкубатора в штате Висконсин. Четыре драгоценных яйца стерхов были доставлены за 43 часа.

Помню, с каким благоговением мы доставали их из термостата. Нам нужно было узнать, живы в них эмбрионы или нет. Приступили к «водному тесту». Для этого яйца осторожно погружают в теплую воду. Если эмбрион жив, яйцо плавает довольно высоко, а главное — периодически чуть-чуть вздрагивает, когда эмбрион шевелится. Если же птенец мертв, яйцо погружается глубже и оно неподвижно.

Когда мы опустили в воду первое яйцо, оно начало вздрагивать и шевелиться. Птенец был жив! Мы прыгали, кричали и обнимались от радости. Еще больший взрыв радости вызвало второе яйцо — оно тоже оказалось живым. Но третье и четвертое принесли разочарование: яйца сразу же погрузились в воду и замерли. Либо эмбрионы в них погибли, либо яйца не оплодотворены. Но 2 эмбриона были живы. Значит, усилия, которые мы затратили в течение последних трех лет, не пропали. И с этой минуты все наши надежды были связаны с вылуплением этих птенцов.

Прошло долгих 5 дней, прежде чем мы услышали внутри яйца чудесный скребущий звук и легкое попискивание. Наступил 47-часовой обряд вылупления. Он был во всех деталях описан и снят кинокамерой. Иначе и быть не могло — ведь мы были первыми, кто видел, как на свет появляется стершонок. Мы тут же его назвали Владимиром — в честь профессора Владимира Евгеньевича Флинта. Такова традиция у орнитологов.

Год спустя Владимир Евгеньевич приехал в наш питомник и повидался со стерхами — Владимиром и Китой. Он сознался, что очень волновался при встрече с журавлятами. Это естественно.

А спустя год профессор Флинт и его помощники вылетели в места обитания стерхов и повторили всю операцию. Удалось собрать 7 яиц, из которых вылупились еще 5 птенцов. Два яйца оказались неоплодотворенными.

Во время перевозки яиц произошло примечательное событие: один из птенцов начал вылупляться в дороге и стал настоящим журавленком в самолете Аэрофлота где-то над Атлантическим океаном. Поэтому он и получил название — Аэрофлот. Вся перевозка тогда заняла 25 часов.

Я побывал в журавлином питомнике, который создан в Окском государственном заповеднике, и был от него в восторге. Теплое зимовальное помещение, поделенное на чистые, аккуратные секции для журавлей. Просторные внешние вольеры, инфракрасная подсветка, добротный корм, внимательный уход — все это оставляет прекрасное впечатление. Я увидел в питомнике хорошую коллекцию журавлей.

Мне сказали, что это временный питомник. Уже есть задание на проектирование питомника на 120–150 журавлей. Он займет территорию около 15 гектаров. Это — размах!

Была у меня и встреча со стершонком по имени Джордж — своим крестником. Встреча была очень трогательной. Мы даже снялись с ним на память.

С российскими коллегами мы проделали большую работу и на всех уровнях встречали взаимопонимание и поддержку, дружеское участие. Когда мы получим от журавлей потомство, это будет означать, что первая задача решена: генетический фонд стерхов спасен. Рано или поздно, но мы обязательно сможем создать новые популяции журавлей.

Важно, что как биологический вид стерх уже никогда не исчезнет, какие бы перемены ни произошли в гнездовом ареале, на путях миграции или на зимовках. Сознавать это радостно.

Будем работать и дальше, чтобы другие виды журавлей тоже не исчезли с лица Земли.

Беловежская Пуща — один из уникальных лесных массивов Европы и один из старейших заповедников мира. Наше знакомство с ним началось в Брестской области. От Бреста до административного центра Беловежской Пущи, поселка Каменожи, около 60 км.

Первая остановка у подножия замечательного памятника древнего зодчества — Каменецкого столпа, или башни. Есть еще одно название у этой башни — Белая вежа (по-белорусски «вежа» значит «башня»). Сейчас здесь краеведческий музей. Памятнику этому более 700 лет. В далекие времена к стенам Белой вежи вплотную подступали девственные, дремучие леса пущи, но за 7 веков деятельность человека, сплошные рубки, оттеснили лесные чащи. С 30-метровой высоты смотровой площадки башни мы увидели леса лишь на горизонте, примерно в 20 км от нее.

У Беловежской Пущи интересная история. Долгие годы она была местом королевских и царских охот. Одна из так называемых «больших охот» состоялась в 1752 г. Егеря загодя сгоняли в большой загон зубров, оленей, кабанов. Из него в лес шел узкий коридор. На некотором расстоянии от него были построены беседки, в которых находились именитые гости. Проход из загона в коридор открывался, и животные, пробегая по нему, попадали под выстрелы. За один день тогда только одних зубров было истреблено более полусотни.

В 1794 г. Беловежская Пуща отошла к России Но по-прежнему гремели выстрелы в этих лесах. Следующая «большая охота» была устроена в 1860 г. Тогда за 2 дня было убито около 30 зубров. Вскоре эти звери повсюду стали редкими, а во многих районах Европы к этому времени и вовсе исчезли.

Пуща пережила все — и опустошительные «большие охоты», и бесчисленные «малые», животных то истребляли, то принимались ретиво охранять. В результате многолетней охраны в начале прошлого века здесь скопилось много крупных копытных — более 5000 оленей и примерно столько же косуль, более 1000 ланей, около 700 лосей и более 600 зубров. Леса Беловежской Пущи не в состоянии были прокормить такое количество диких животных. Начались болезни и падеж. Из-за перенасыщенности животными большая часть лесов лишилась подлеска. Пуща преподнесла наглядный урок, показав, к чему приводит ведение охотничьего хозяйства без настоящей научной основы. Оказалось, что абсолютная охрана леса и копытных при отсутствии хищников — далеко не лучшая форма ведения хозяйства.