Вахтанг Ананян - Пленники Барсова ущелья. Повесть

Впереди, показывая дорогу, шел Асо.

Бесшумно подошли ребята к Куропачьей горе и остановились у темного входа в Воробьиную пещеру, как они окрестили ее по пути.

Что же было на уме у Ашота? Что они должны теперь делать? Войти с факелами в пещеру?

Нет, Ашот отобрал у всех и факелы и головешки. Головешки он положил на камни - одну против другой - и сблизил их дымящиеся концы. Так они могли тлеть долго не угасая.

Потом он отвел Гагика в сторону, отдал ему свое пальто и что - то прошептал на ухо. Гагик понимающе кивнул.

- А вы - за мной, - сказал Ашот и повел ребят в пещеру.

У всех в руках были колючие кусты.

Не успел Гагик как следует поднять пальто, прикрыв им и своим телом узкий вход в пещеру, как внутри ее ребята начали кричать, свистеть. Шум поднялся страшный. Вскоре, однако, он немного утих, и до Гагика донесся шелест множества крыльев. Это вспугнутые воробьи в панике носились по пещере от стены к стене. Инстинктивно они кидались к выходу, но, наткнувшись на завесу, устроенную Гагиком, снова кружились во мраке.

А «охотники за воробьями» ничего не видели в темноте. Впрочем, им и не нужно было видеть. Высоко подняв кусты терновника, они вслепую сильно размахивали ими, пытаясь сбить воробьев.

В самый разгар охоты Гагик от любопытства слегка опустил пальто и сунул голову внутрь пещеры. В этот - то момент кто - то сильно хлопнул его по макушке колючим кустом. Гагик отскочил, невольно открыв выход.

- Вы что же, - крикнул он, - на меня теперь охотиться вздумали?

Кто - то засмеялся, но, в общем, ребятам было не до смеха: воробьи нашли путь к спасению.

- Закрой выход, Гагик! Скорее! - закричал Ашот.

- Нет, братец, моя голова не в лесу найдена, чтобы по ней каждый походя бил.

Увидев взъерошенного Гагика, ребята не могли не рассмеяться, хотя лоб его был сильно поцарапан.

Вытащив из - под черного вихра волос острый шип, пострадавший протянул его Ашоту:

- Ну и охотничек же ты! Для того меня тут и поставил, чтобы было по чему вениками лупить?

- Ничего, Гагик! Зато мы тебе одной птичкой больше дадим. Шушик, неси-ка сюда факелы, погляди, что делается на поле сражения.

Но охота оказалась неудачной, потому что Гагик слишком часто давал птицам улететь. И он не жалел о том.

- Ты это нарочно делаешь? - шепотом спросила его Шушик.

- Да, конечно. Только не говори Ашоту, не то он с меня шкуру спустит.

- Как хорошо ты делаешь, пусть летят, живут, - так же тихо ответила девочка и радостно улыбнулась.

Ребята пошли «домой».

Теперь Асо шел не впереди, а позади всех. Как всегда в опасных предприятиях: туда - в авангарде, оттуда - в арьергарде. В общем, там, где, труднее всего.

…У людей, выросших среди природы, сильно развиты все пять чувств: обоняние, осязание, вкус, зрение, слух. Но есть у них еще и «шестое чувство», пока не изученное наукой. И не оно ли, это чувство, вдруг вызвало у Асо ощущение, что чьи - то глаза упорно смотрят ему в затылок?

Мальчик обернулся и увидел, что горящие фосфорическим блеском глаза и на самом деле уставились на него из - за кустов. Они блеснули, потом погасли, исчезли.

«Зверь», - решил Асо и, размахивая головешкой, ускорил шаги.

Боясь напугать товарищей, он ничего не сказал им, а сам все думал, думал. Какой же это зверь мог здесь оказаться? Откуда и каким путем он пришел?

Для пастушка было ясно лишь одно: это не волк. «Волчьи глаза ему хорошо знакомы. Да и как попадет волк в это ущелье? Нет, это был другой хищник.

Так размышлял Асо и позже, лежа на своем жестком ложе рядом с утомленными охотой товарищами, которые давно уже крепко спали.

Впрочем, спали не все. Ашота волновали в эту ночь другие мысли. До сих пор голод и слабость мешали, им заняться расчисткой тропы. Не раз об этом говорили, но Ашот настаивал на другом: необходимо прежде всего добывать пищу. «Насытимся, сделаем запасы еды дня на два, на три, тогда и вернемся на тропу», - говорил он. И с этим приходилось соглашаться. «Ну, теперь немножко есть что поесть, - балагурил мальчик. - Ждать нечего. Завтра же попытаем счастья. Только ведь у нас нет никаких орудий. Разве ножом лопату сделаешь?»

Но сон смежил веки, и Ашот так и уснул, не успев решить, как же и чем они будут очищать от снега злополучную тропу.

Даже во сне этот вопрос не давал ему покоя. Он видел, как идет с форсункой в руках, направляя струю жаркого пламени на снег, покрывающий Дьявольскую тропу. Снег тает, тает с непостижимой быстротой. «За мной, следуйте за мной!» - радостно зовет Ашот товарищей и сам быстро - быстро идет вперед, а за ним легко и весело - Шушик, Асо, Гагик… Все спешат навстречу свободе. Тогда Ашот поворачивается и смотрит, идет ли за ним Саркис. Не отстает ли, как обычно? Нет, идет. «Разве он теперь отстанет?» - снисходительно думает Ашот. А форсунка, словно огнедышащий дракон, извергая дым и пламя, сжигает снег, все больше открывая чернеющую тропу - путь домой. «Домой, домой!» - беззвучно шепчет Ашот и слышит во - сне свой собственный голос - звонкий, бодрый, призывный.

Двенадцатый день жизни ребят в Барсовом ущелье был для них, пожалуй, одним из самых радостных.

Теперь они были неплохо вооружены, о чем свидетельствовали хотя бы раскиданные в углах пещеры перья зорянок.

Но и не это еще было самым радостным.

Едва рассвело, как все поднялись, умылись снегом, раздули в костре огонь и стали с вожделением поглядывать на впадину в стене пещеры, где хранилась их вчерашняя добыча. Ее пристроил туда Асо - подальше от поползновений изголодавшегося Бойнаха.

Сейчас пастушок доставал из «холодильника» одного воробья за другим, кидая их в подставленный Шушик подол, и вопросительно посматривал на Ашота: «Всех сварим или сбережем немного?»

- Кого ты спрашиваешь? Складом продуктов заве дую я, - вмешался Гагик и, отстранив Асо, протянул руку к воробьям.

- Верно, - согласился Ашот. - Во всем, что касается еды, равного Гагику среди нас нет. Пусть он и будет нашим завхозом. Значит…

- Каким завхозом? Не завхозом, а начальником хозяйственного управления!.. - поправил Гагик и гордо выпятил свою худенькую грудь. - На завтрак, - объявил он, - каждому из вас полагается сорок шесть граммов птичьего мяса - самая что ни на есть медицинская норма.

- Отвесь мне, пожалуйста, эти сорок шесть граммов, только поточнее, - попросила Шушик.

- Природа уже сама отвесила. В воробье - самце двадцать восемь граммов чистого мяса. В самке… в самке двадцать четыре грамма с половиной, а в молодом воробье - двадцать один. В среднем, почти двадцать четыре с половиной. Значит, На каждого - по два воробья. Склад останется должен каждому из вас по полтора грамма мяса.