Фарли Моуэт - Трагедии моря

В дни своего процветания «пингвины» чаще других птиц шли на наживку, что в дополнение к истреблению их ради мяса и жира привело к неизбежному результату. Ни один вид, каким бы многочисленным он ни был вначале, не смог бы выдержать бесконечное кровавое избиение. К середине 1700-х годов уцелела лишь горстка поредевших и уже находящихся в осаде колоний. И в это время их постигло новое бедствие.

В последнюю половину XVIII века предприимчивые дельцы, большей частью из Новой Англии, воспользовались растущим спросом на перо и пух в Америке и в Европе для изготовления постельных принадлежностей и обивки мебели. Каждую весну множество шхун, некоторые даже с юга, из Чесапикского залива, прибывали к берегам Ньюфаундленда и залива Св. Лаврентия с целью грабежа гнездовий морских птиц на островных колониях. Сначала грабители набросились на гаг, однако, помимо сбора пуха, которым были выстланы гагачьи гнезда, они также отстреливали и ловили сетями бессчетные тысячи взрослых птиц. Подобная жестокость привела к тому, что вскоре от ранее казавшихся неистощимыми гагачьих стай остались буквально «рожки да ножки». Затем настал черед гнездовий других морских птиц, включая последние оставшиеся колонии копьеносов.

В 1775 году власти Ньюфаундленда обратились к Великобритании с петицией о прекращении резни: «К северной части нашего острова прилегают многочисленные острова, где в изобилии водятся птицы, весьма полезные местным жителям зимой — для пропитания и летом — для заготовки наживки для рыбной ловли… их [эти жители] теперь почти совсем лишились, поскольку большая часть птиц была за несколько лет уничтожена командами судов, которые убивают их в сезон размножения ради перьев, используемых ими как предмет торговли… мы просим положить этому конец, разрешив добычу птиц только для еды и наживки».

Десятилетием позже колонист Джордж Картрайт занес в свой дневник следующие пророческие строки: «С острова Фанк пришло судно с грузом птицы, главным образом пингвинов… Каждое лето [там] плодятся бесчисленные стаи морских птиц, что приносит огромную пользу местным жителям, которые плавают туда, чтобы загрузить свои лодки птицей и яйцами… однако в последние годы для команд нескольких судов вошло в привычку жить на острове все лето с единственной целью убивать птиц ради их перьев; они причинили невиданное разорение. Если этой практике не будет положен скорый конец, то все птичье потомство будет сведено на нет, особенно пингвины, ибо сейчас это единственный остров, оставшийся у них для размножения; что касается всех других островов близ берегов Ньюфаундленда, то их грабят постоянно». (Курсив мой.)

Возмущение коммерческой аристократии Ньюфаундленда не было бескорыстным. Это видно из замечания преподобного Филипа Токе, который незадолго до 1800 года писал о том, что «пингвины» «в изобилии водились на острове Фанк, [где] их убивали в невероятных количествах… Целые кучи их сжигали вместо топлива… которого на острове не было. [До разорения, вызванного торговлей пером], купцы с Бонависты продавали беднякам эту птицу центнерами» [22] 1 англ. центнер — 112 фунтам = 50,8 кг; 1 амер. центнер = 100 фунтам = 45,3 кг. — Прим. перев. .

Особенно мрачное описание действительности оставил нам Аарон Томас:

«На расстоянии нескольких лиг от северного берега лежат острова Фого, Вонючий и Фанк. Обычно их вместе называют островами Фанк за зловонный запах, бьющий в нос при высадке на любой из них. Я буду говорить только об одном острове Фанк, но мои наблюдения равным образом годятся и для других островов этой группы.

Остров Фанк представляет собой пустынное место, населенное только пингвинами и другой птицей, которой здесь столько, что просто не верится. Как только вы ступили ногой на берег, вас окружают тысячи птиц, они путаются у вас под ногами и настолько ленивы, что даже не пытаются уйти с вашей дороги.

Если вы пришли за пером, то вам нет нужды их убивать, надо просто схватить птицу в руки и выщипать у нее перья получше. После этого вы оставляете несчастную птицу на произвол судьбы, полуголую, с разодранной кожей — пусть себе не спеша издыхает. Не очень гуманный способ, но такова общепринятая практика.

Я получил от одного человека из Сент-Джонса следующую информацию: «Лет двадцать назад я совершил два рейса на остров Фанк, когда подобный промысел считался законным.

За эти рейсы мы с моим компаньоном собрали полтонны перьев и столько яиц, что выручили за них в Сент-Джонсе целых тридцать фунтов!

Теперь, — продолжал Аарон Томас, — сдирать кожу с птиц и собирать яйца на острове Фанк запрещено, а забивать птицу можно только для наживки, на которую ловят рыбу. [Но] года три назад несколько человек попались на запрещенном грабеже, их привезли в Сент-Джонс и там выпороли плетьми. Тем не менее я слышал, что с этих островов [еще] вывозят ежегодно значительное количество пера».

В это время стали раздаваться и другие жалобы по поводу уничтожения «пингвинов». Дело в том, что эти поразительной внешности птицы в течение почти трех столетий служили возвращающимся из плавания морякам безошибочным указателем прибытия на Большую Ньюфаундлендскую банку и, следовательно, близости материка, чьи небезопасные для мореплавателей берега часто скрыты за непроницаемой пеленой тумана. Издавна в «Путевые карты и лоции», которыми пользовались при пересечении Атлантики в западном направлении, вносился тот или иной вариант следующей выписки из «Английского Лоцмана»:

«Вы можете узнать, что находитесь на Большой банке, по огромному количеству птиц, особенно и прежде всего «пингвинов», ибо в отличие от других птиц они никогда не покидают Банку». Но уже к 1792 году сэр Ричард Бонникастл сообщал английским властям о том, что «этот верный навигационный указатель теперь совершенно исчез в результате безрассудной торговли яйцами и перьями». Двумя годами позже лондонский министр по делам колоний запретил наконец уничтожать «пингвинов» для торговли пером, ибо «они дают пищу и наживку и предупреждают суда о приближении к земле».

Помимо того что этот запрет пришел слишком поздно, его фактически проигнорировали на Ньюфаундленде, где местные купцы давно решили, что если уж им не удалось заставить янки отказаться от выгодного бизнеса, то наилучшим выходом будет самим участвовать в нем. В результате к 1802 году на пустынном острове, именуемом Фанк, была уничтожена последняя колония «пингвинов» в Северной Америке.

Если нашим предкам потребовалось больше тысячи лет, чтобы разделаться с копьеносами в европейских водах, то современному человеку для уничтожения их в Новом Свете хватило и трехсот. И хотя это была безусловная победа в нашей непрекращающейся войне с остальным животным миром, виновникам торжества, как и нам, их наследникам, как-то неловко ставить ее себе в заслугу.