Фарли Моуэт - Трагедии моря

Совсем не трудно было подойти к сидящим птицам ярдов на 25–30, после чего охотники обычно ждали, когда птицы встанут на ноги — это и было сигналом для первого залпа. Испуганные птицы взлетали с земли, но вместо того, чтобы улететь, кружили в воздухе, позволяя охотникам сделать еще несколько смертельных выстрелов, или даже садились на то же поле, и тогда охотники снова открывали огонь. Некий Уилер из своего автоматического ружья убил за один раз на взлете 37 птиц. Если охотники видели, что стая села на поле за две-три мили от них, они тут же направлялись туда на запряженной лошадью повозке и, отыскав место, где приземлились птицы, возобновляли смертельную пальбу».

Подумать только, подобное смертоубийство совершалось исключительно ради развлечения! Однако к 1870-м годам пришел черед и для профессиональных охотников, которые в восточных районах столь жестоко обошлись со странствующим голубем (основным товаром на рынке пернатой дичи, запасы которого считались неистощимыми), что стало невозможно далее удовлетворять покупательский спрос на съедобных диких птиц.

Примерно в это же время проникновение железных дорог в штаты, находящиеся в районах прерий, подтолкнуло «находчивых парней» из Уичито в Канзасе к тому, чтобы восполнить образовавшийся дефицит странствующих голубей тушками «голубей прерий». Первые вагоны с охлажденными на льду убитыми весной кроншнепами прибыли в Нью-Йорк в 1 872 году, и птица была быстро распродана по таким высоким ценам, что с этого момента судьба остававшихся в живых быстрокрылых была предрешена.

Весной 1873 года истребление кроншнепов на Великих равнинах приняло столь чудовищные масштабы, что к 1875 году в техасском небе уже нельзя было увидеть летящих большими стаями кроншнепов. Последние такие стаи в Канзасе видели в 1879 году, а к 1886 году уже пришла очередь охотников Лабрадора, Ньюфаундленда, Новой Шотландии и Новой Англии удивиться, куда могли запропаститься громадные стаи быстрокрылых.

Быстрое исчезновение некогда одной из самых распространенных птиц Северной Америки в большинстве случаев объясняли тем, что фермеры западных штатов уничтожали кроншнепов отравленной приманкой, дабы защитить кукурузу от «опустошения, причиняемого этими ненасытными вредителями». То была одна из наших типичных попыток оправдать массовое уничтожение людьми других форм жизни. Как и в большинстве подобных случаев, это была явная ложь. Отнюдь не поедая фермерских семян, кроншнепы, напротив, оказывали фермерам существенную помощь в выращивании урожая.

Уничтожение быстрокрылых ради сиюминутной выгоды наряду с резким сокращением некогда многомиллионных сообществ насекомоядных птиц, которые прежде сдерживали вспышки массового распространения вредных насекомых на западных равнинах Канады и США, стоило фермерам-землевладельцам убытков на сумму от 10 до 15 миллионов долларов, понесенных непосредственно от нашествий вредителей, а также от уплаты стоимости химикатов и других средств борьбы с такими массовыми нашествиями.

Эти расходы несут и, видимо, постоянно будут нести в будущем не только фермеры Великих равнин, саванн и пампасов Южной Америки, но и мы с вами. Бессмысленное истребление эскимосского кроншнепа являет собой классический пример не только жестокости современного человека, но и его непреходящей глупости.

В последние годы XIX века лишь очень немногие стаи быстрокрылых избежали ружей охотников во время перелетов на север над прериями Дакоты и Канады к относительно безопасному коридору — долине реки Маккензи. Напрасно ждали их на Арктическом побережье инуиты, недоумевая, что же случилось с «пи-пи-пьЮками», которые раньше кружили в воздухе и опускались на тундру, подобно снегопаду.

На рубеже двух веков индейцы наскопиты, пересекая Земли Карибу [31] Карибу в Америке называют дикого северного оленя, — Прим. ред. по лодыжку в ковре из спелых «кроншнеповых» ягод, также удивлялись, куда подевались полчища быстрокрылых любителей полакомиться на этих безлесных равнинах.

Последних кроншнепов видели на городском рынке Галифакса осенью 1897 года, а к 1900 году ньюфаундлендские и лабрадорские рыбаки уже сетовали на то, что «кроншнепом нигде даже не пахнет». В 1905 году один охотник по фамилии Грин, десятки лет охотившийся на острове Миску в заливе Шалёр, выражал «сожаление, разделяемое всеми натуралистами, охотниками и эпикурейцами по поводу исчезновения кроншнепов».

В пампасах Патагонии гаучо напрасно пытались разыскать неприлетевшие стаи, которые когда-то садились на землю такой плотной массой, что одним броском связки свинцовых шаров можно было убить целую дюжину птиц.

Быстрокрылые стремительно исчезали из жизни, однако, как заметил д-р Бент, «никто и пальцем не пошевелил, чтобы защитить их, пока не стало слишком поздно». В действительности коллеги Бента по профессии поступали как раз наоборот. Чем реже встречались в жизни кроншнепы, тем стремительнее росли цены на «образцы», и орнитологи бешено соревновались друг с другом в приобретении нескольких оставшихся шкурок. Согласно данным известного американского натуралиста д-ра. Чарльза Таунсенда, стая из восьми кроншнепов появилась осенью 1912 года над заливом Сандуич. Семь из них тут же подстрелили, и шкурки пяти птиц были с благодарностью от науки приняты в Гарварде другим известным орнитологом, д-ром Уильямом Брюстером, пополнившим ими огромную университетскую коллекцию «учебных образцов». Вот еще одна цитата из д-ра Бента: «Последние трофеи были добыты в Небраске в 1911 и 1915 годах. 11 марта 1911 года… две птицы были убиты г-ном Фредом Гиегером… в настоящее время они хранятся в коллекции г-на Августа Эйхе… В 1914 году эскимосские кроншнепы вообще не появлялись, а утром 17 апреля 1915 года в штате Небраска южнее Норфолка была подстрелена одна-единственная птица. Она перешла во владение г-на Хоагланда, который сделал из нее чучело».

К 1919 году цена одной шкурки кроншнепа достигла 300 долларов, и, конечно, при такой цене за свою голову несколько уцелевших птиц имели мало шансов продлить собственное существование. В 1924 и 1925 годах два последних экземпляра кроншнепов, залетевших в район Буэнос-Айреса, пополнили коллекцию аргентинского Национального музея естественной истории.

К тому времени д-р Бент закончил свой конспект «естественной истории» быстрокрылых. «История эскимосского кроншнепа, — писал он, — это всего лишь одна из наиболее печальных историй кровавой бойни невинных животных. Прискорбно сознавать, что эта прекрасная птица, огромные стаи которой когда-то проносились над нашими краями, навсегда ушла от нас, став жертвой ненасытной жадности человека».