Фарли Моуэт - Трагедии моря

Однако это явная недооценка сложившейся ситуации. К 1975 году выдра полностью исчезла на острове Принца Эдуарда и стала столь редко попадаться в Новой Шотландии и Нью-Брансуике, что годовая добыча в этих двух провинциях сократилась с нескольких тысяч в начале века до 560 шкурок. В 1976 году в Канаде в общей сложности было добыто 16 000 выдр, и федеральная Служба охраны диких животных пришла к выводу, что промысел этого вида животных достиг «потенциального уровня» — понимайте это, как хотите.

Всякий, кто сегодня встретит выдру в дикой местности, может считать, что ему повезло. Что же касается наших потомков, то им, возможно, вообще не придется увидеть живую выдру, разве что рядом с другими, когда-то многочисленными в природных условиях, скучающими обитателями городских зоопарков.

Размером примерно с лису так называемый рыболов представляет собой более крупную разновидность куницы. Подобно своей меньшой кузине, этот быстрый и проворный зверек также привычно чувствует себя в кронах лесных деревьев, но еще более неуловим, чем она; рыболов редко показывается на глаза человеку. В то же время он очень любопытен и по этой причине так же, как и куница, легко попадает в капкан. Питаясь в основном древесными дикобразами и зайцами, рыболов, как ни странно, не ловит рыбу, больше того, он испытывает прямо-таки кошачье отвращение к воде.

Неправильное употребление названия «рыболов» уже долгое время смущает натуралистов. Я думаю, что дело здесь в путанице названий родственных видов. И мы в этом сейчас убедимся. Первоначально на северо-восточном побережье обитали два похожих друг на друга вида куниц. Один из них — самый что ни на есть настоящий рыболов — первым попался на глаза европейским пришельцам. Другой вид обитал в густых лесах, и о его существовании почти ничего не было известно, пока поселенцы основательно не обжили территорию. Когда первый вид — настоящий рыболов {66} 66 Речь идет о так называемой морской, или гигантской, норке [Mustela macrodon] , обитавшей на северо-восточном побережье Северной Америки (особенно многочисленной она была у побережья штата Мэн) и полностью истребленной в прошлом веке. — был уничтожен, его название, как я полагаю, перешло к сходному по виду животному, которое и носит его по настоящее время. Этот обитатель лесов, называемый рыболовом, был издавна известен индейцам и первым французским и английским торговцам под именем «пекан» или «пекан».

Неуловимый пекан слабо представлен в исторических анналах, если не считать статистических данных о закупке пушнины, свидетельствующих, между прочим, о том, что шкурка самки шла с наценкой — обстоятельство, у сгубившее проблему выживания вида в условиях интенсивной охоты. Эти же отчетные данные говорят о таком размахе охоты на рыболова при помощи капканов, который к концу XIX века привел к его фактическому исчезновению во всей северо-восточной зоне его обитания.

Скудные сведения о биологии рыболова не содержат четких доказательств его обитания на Ньюфаундленде до появления там европейцев. Если он когда-то и жил на острове, то в настоящее время его там нет. До 1900 года рыболов исчезает с островов Антикости и Принца Эдуарда, а до начала 1930-х годов — из Новой Шотландии. Сегодня это животное в северо-восточных штатах США считается почти полностью истребленным. На полуострове Гаспе и в Нью-Брансуике рыболов уже давно стал такой редкостью, что еще в 1935 году некоторые биологи высказывали опасения по поводу его полного истребления во всей северо-восточной части его прежнего ареала.

Наверно, пекану не удалось бы избежать ожидавшей его участи и он был бы полностью истреблен, если бы не удивительное прозрение людей — они вдруг поняли, что это животное полезно. Дело в том, что в первые годы после второй мировой войны на северо-восточном побережье региона наблюдалось бурное развитие целлюлозно-бумажной промышленности, сопровождавшееся громадной вырубкой деревьев. К концу 1950-х годов стало очевидно, что потребление древесины обгоняет естественное возобновление лесов. Но, поскольку о сокращении или стабилизации целлюлозно-бумажного производства не могло быть и речи (наоборот, считалось необходимым расширять его), нужно было изыскивать дополнительные ресурсы для увеличения поставок древесного сырья.

В связи с этим было решено сократить количество отходов путем «большего использования» сырья. Для достижения этих идеальных производственных целей попытались уничтожить те живые организмы, которые — как бы это ни было естественно — могли существовать за счет древесных пород, необходимых для промышленности. Так начался крестовый поход против «лесных вредителей».

Вредители — это те существа, которые, по нашему мнению, мешают нам получать прибыль от эксплуатации природных ресурсов. Следовательно, такие насекомые, как, например, гусеница листовертки-почкоеда елового, которая с незапамятных времен являлась частью находящегося в естественном равновесии лесного сообщества, являются паразитами. Одновременно паразитами считаются и лиственные породы деревьев, например клен или береза, безрассудно произрастающие среди елового и соснового древостоя, дающего заветное сырье для наших целлюлозных заводов. Всех их следует уничтожать.

Война на уничтожение предполагаемых врагов целлюлозного производства на приатлантической территории Канады и Новой Англии ведется уже более трех десятков лет. Главным средством борьбы с ними служило и служит до сих пор распыление с воздуха химикатов. Тысячи тонн таких ядов, как ДДТ и других инсектицидов, были сброшены на леса, поля, реки и озера. В последнее время их губительное воздействие подкрепляется применением дефолиантов, содержащих ингредиенты, входившие в состав стяжавшего позорную славу «оранжевого агента», с помощью которого во Вьетнаме уничтожали флору и фауну, а заодно и людей.

По поводу результатов этой непрекращающейся химической войны следует заметить, что в Нью-Брансуике, например, гусеница листовертки-почкоеда елового упорно живет и здравствует, несмотря на тридцатилетние интенсивные атаки с воздуха, и в то же время ядовитыми дождями нанесен неисчислимый урон позвоночным животным.

Насекомыми и лиственными породами деревьев отнюдь не исчерпывается перечень виновных в уменьшении количества древесной массы, поступающей на целлюлозные заводы. К числу вредителей относят также древесного дикобраза и зайца, поскольку они питаются корой деревьев, особенно в зимнюю пору, когда трудно добывать другую пищу. Но ведь ими в свою очередь питаются пеканы! Сделав такое открытие, целлюлозно-бумажная промышленность потребовала, чтобы правительственные ведомства Новой Шотландии, Нью-Брансуика и Квебека взяли под защиту пекана, или, по-другому, рыболова, на всех участках товарного леса и снова вселили его туда, где его уже успели уничтожить.