Виктор Потиевский - Рисса

Большой Уг прошел вдоль берега болота в одну и в другую сторону — топям не видно было конца.

Он осторожно пошел по болоту. Зеленая трясина, покоящаяся на плотных сплетениях корневищ осоки и камыша, зыбко колебалась, но держала быка. Густые болотные запахи мягко втекали в его большие ноздри. На слабом ветру чуть шелестели стебли голубики и багульника, розово-лиловые цветы андромеды словно приветствовали его, чуть покачиваясь. Бело-розовые, на длинных ножках росянки настороженно смотрели вверх, приготовив свои аккуратные хищные листочки, чтобы схватить волосками-щупальцами неосторожного комара и растворить его в светло-желтом соке… Лось медленно ступал, пружиня сильными большими ногами. Обе половинки копыта при этом расходились в стороны, растягивая жилистую перепонку, ступня быка становилась намного шире и не проваливалась. Терпеливо, не спеша пробуя перед собой почву, прежде чем окончательно ступить, Уг шел через топь. Оставалось совсем немного до берега, до желанной березовой рощи, когда лось обнаружил, что почва впереди не выдерживает тяжести его копыта. Едва он пробовал надавить ногой — нога проваливалась. Осторожно, зная коварство таких трясин, бык попытался нащупать опору справа и слева от себя. Но и здесь почва уходила из-под ног. И тогда опытный и умный зверь лег на бок и медленно, отталкиваясь ногами от цепких кочек, пополз к близкому берегу. Его не очень длинная летом, гладкая шерсть хорошо скользила по влажной траве и мхам трясины, но все равно продвигался он с большим трудом. Появившиеся вместе с первым теплом комары и слепни, пользуясь его беззащитностью, где могли пробиться сквозь шерсть — на голове, морде, в паху, нещадно впивались в него, кружились и гудели над ним целым роем.

День уже перевалил за середину, а бык все еще упорно и без отдыха полз. Едва почувствовав передними ногами твердую почву, он зацепился за нее копытами, подтянулся, вскочил на ноги, взбежал на пригорок и начал кругами бегать по овеваемой ветром полянке. Ветер разогнал комаров, чистый прохладный воздух освежил зверя, прояснил голову, одурманенную запахом багульника. Достаточно размяв мышцы после однообразных и утомительных движений, Уг пошел на знакомый ему склон оврага искать свою лечебную травку.

Она была терпкой и горьковатой, но очень приятной, бык съел ее совсем немного — столько, сколько хотелось. Потом спустился к ручью, сделал несколько глотков и больше пить не стал — вода, хоть и проточная, показалась ему не очень чистой. В ручье росли желтые кубышки и белые кувшинки, они по-разному сильно пахли, привлекая внимание лося. Он сорвал несколько цветков, съел. Он любил иногда ими полакомиться, но в лесу они попадались нечасто. Поднявшись на склон холма, лось пошел вдоль ручья вверх, против течения, шел довольно долго и обнаружил маленький чистый приток. Пройдя по нему несколько шагов, нашел небольшой лесной родничок — студеный и очень чистый.

Уг долго и с удовольствием пил, потом спустился к ручью, вошел в него почти по колено, потоптался, походил, освежая ноги, опустил в воду морду, искусанную комарами, выскочил на берег, отряхнулся и, звучно ударяя копытами, побежал по узкой звериной тропе через молодой сосновый бор к светлеющей поодаль опушке леса.

Наступил июль. В этом году он оказался сухим и жарким. Уг был вынужден бродить и кормиться, почти не заходя в низины и чащобы, потому что там, где не было ветра, оводы и слепни просто заедали его. Лишь в сумерки он заходил в густой лес и в желанной прохладе отдыхал от жары и от нудных и въедливых насекомых.

В эту ночь он лежал, привалившись к мягкой обомшелой кочке, на отлогом склоне холма. Еще с вечера что-то беспокоило его. Воздух был по-особому пахуч, это настораживало быка. Он чувствовал, что приближается гроза, — он уже видел грозы в своей жизни. Но каждый раз, как и все животные, тревожился, боялся грозы, она казалась ему каким-то страшным огненным зверем.

Уг знал, что такое огонь. Он уже был зрелым быком, прожившим немалую жизнь. Однажды он наткнулся на догорающий костер, брошенный человеком. Осторожно обошел его, обнюхал издали, испытывая врожденную боязнь огня и острое любопытство. Казалось, рдеющие угли и алые языки над ними не грозят опасностью — и Уг, приблизившись к костру, опустил голову пониже. Тотчас отпрянул назад, заревел, бросился прочь — но уже попробовал, уже знал, что такое огонь…

Бык лежал на холме и не мог уснуть, хотя была глубокая ночь. Все томительней становилось ожидание грозы. Порывы ветра, резкие и короткие, говорили о ее приближении. Угу хотелось вдавиться в теплую мягкую землю, стать невидимым, и он все теснее прижимался к пушистому мху и телом, и головой и ждал.

Наступило короткое затишье, лес словно оцепенел, замер в тревожном ожидании буйства стихии.

Вспыхнувшая невдалеке молния осветила каждое дерево от вершины до комля, пронизала лес голубовато-белым, слепящим, мгновенным светом. И сразу раскатисто и громко ударил гром. Быку казалось, будто деревья лопаются, раскалываются от молний. Несколько раз подряд, пробив толщу облаков, молнии врезались прямо в лес. Уг, прижав голову к земле, закрывал глаза, чтобы не видеть этих ярких, слепящих вспышек, которые обжигали своим пронзительным светом глаза, уже привыкшие к темноте ночи. Ему казалось, что от страшного грохота на него вот-вот начнут рушиться деревья, но встать и убежать он не решался и продолжал прижиматься всем телом к теплой родной земле.

Хлынул короткий проливной дождь. Гроза продолжала бесноваться, но ливень словно приглушил ее. Удары грома звучали не так трескуче, и между ними не возникало немой пугающей тишины, на фоне которой громовые раскаты казались еще громче. Теплый летний ливень, освежающий и обильный, шумел успокаивающе. Однако он очень быстро прекратился, так и не успев досыта напоить пересохший лес.

Гроза ушла за дальние лесистые холмы и громыхала вдалеке, доходя до Уга негромкими приглушенными раскатами. Он чувствовал в темноте, как парит после дождя прогретая земля, как пар исходит от его горячего тела. Он лежал, отдыхая, расслабившись после испуга, после нелегкого испытания, которое придумала для него природа, погружаясь в сладкую дремоту.

Утром, едва забрезжил рассвет, лось был уже на ногах. Он стоял, задрав вверх голову, и внимательно внюхивался в лесные запахи, раздувая большие нервные ноздри. Его разбудил и обеспокоил запах дыма. Он предвещал беду: дымом тянуло со всех сторон, значит, это не дым костра. Уг, как и все лесные звери, понимал это.

Вчерашняя гроза не прошла бесследно. Иссушенный зноем лес загорелся, а короткий дождь был слишком слаб, чтобы залить вспыхнувшие от молнии сухие, как шелуха на сосновой коре, ветви и стволы.