Альберт Терхьюн - Лэд

Прежде чем Леди снова совершила атаку, и даже прежде чем она справилась с удивлением после неожиданного вмешательства своего вечного поклонника, он оттер ее к краю веранды — оттер очень деликатно, не показывая зубов, но при этом твердо и решительно.

Леди, само собой, вознегодовала на такую грубость со стороны своего обычно покорного друга, яростно оскалилась и укусила его.

Весь этот переполох привлек внимание матери девочки. Она оставила свои письма и поспешила на выручку дочери.

— Он… он зарычал на нее, и потом он и та другая ужасная зверюга сцепились друг с другом, и…

— Прошу прощения, — перебил ее жалобы Хозяин после того, как подозвал к себе обеих собак, — но единственное животное, которое плохо обращается со слабой половиной своего вида, это человек. Ни один пес не нападет на Леди. И уж тем более не нападет на нее Лэд… Ого! — оборвал он сам себя на полуслове. — Вы только посмотрите на его плечо! Этот укус предназначался Малышке. Вместо того чтобы ругать Лэда, вам следует благодарить его за то, что он спас ее от глубокой раны. А вот Леди мне придется посадить на цепь.

— Но…

— Но под присмотром Лэда Малышка будет в такой же безопасности, как под присмотром сорока солдат американской армии, — продолжал Хозяин. — Поверьте мне. Пойдем, Леди. Тебя, старушка, ближайшие две недели ждет конура. Лэд, подожди меня. Я вернусь и займусь твоим плечом.

С тяжелым вздохом Лэд отошел к гамаку и медленно улегся под ним. Впервые с момента появления в Усадьбе Малышки он был несчастлив. Очень, очень несчастлив. Ему пришлось теснить и толкать Леди, которую он обожал. И он знал, что пройдет не один день, прежде чем его легкоранимая подруга простит его или забудет об оскорблении. Пока же с ее точки зрения Лэда не существует на свете.

И все это лишь потому, что он спас от укуса Малышку, которая никому не желала зла и которая пока не очень-то понимает, что делает! Внезапно жизнь показалась простодушному Лэду угнетающе запутанной.

Он негромко заскулил и потянулся мордой к свисающей ручке Малышки в надежде на то, что девочка погладит его, облегчит душевные муки. Но Малышку горько разочаровала враждебная реакция Леди на ее предложение дружбы. Наказать за это Леди она не могла. Зато могла наказать Лэда.

Со всей мочи, которая имелась в ее истощенном болезнью теле, Малышка шлепнула по доверчиво подставленному носу. На этот раз трепка не доставила Лэду никакого удовольствия. Он вновь вздохнул и свернулся на полу под гамаком: морда между маленькими передними лапами, большие печальные глаза до краев полны горем и непониманием.

Весна перетекла в раннее лето. С каждым днем Малышка все меньше и меньше напоминала иссохшую мумию, превращаясь в нормального, пусть и худенького, ребенка пяти лет. Она ела и спала так, как не ела и не спала уже много месяцев.

Нижняя часть ее тела все еще оставалась мертвой. Но на плоских щечках заиграл слабый румянец, а глаза снова светились жизнью. Руки, которые таскали Лэда за мех, будь то в порыве дружелюбия или в порицание, становились сильнее. Теперь они причиняли Лэду больше боли, чем поначалу. Но боли всегда сопутствовал все тот же прилив удовольствия — удовольствия, которое на мгновение унимало страдания Лэда из-за предательства по отношению к Леди.

Жарким утром в начале июня, когда Хозяйка и Хозяин отправились на автомобиле в деревню за почтой, мать девочки покатила инвалидную коляску к тенистому уголку у озера, где навес из древесных крон и пышная трава обещали больше прохлады, чем веранда. То было именно такое место, которое выбрал бы для отдыха горожанин и которое любой сельский житель обошел бы стороной — особенно в засушливый период и не имея на ногах резиновых сапог.

Здесь, в этой рощице на берегу, всего три дня назад Хозяин убил мокасиновую змею. Здесь каждое лето в пору сенокоса косцы из Усадьбы двигались с хмурой настороженностью. И редко когда обходилось без того, чтобы на скошенной ниве не осталось одно или два рассеченных косой змеиных тела.

Земли Усадьбы по большей части находились на склоне холма и на вершине, где не водилось ядовитых змей и не было даже комаров. Коротко стриженный газон плавно спускался от дома к озеру, где в узкой низине вдоль прибрежной каменной ограды, тянулся ряд плакучих ив.

Почва тут редко высыхала, а трава вырастала гуще, чем где бы то ни было. Вот тут-то, подгоняемые засухой к воде, обитали тритоны, ящерицы и змеи: в высокой траве они находили прохладу и сырость, а в щелях между камней ограды — несметные убежища.

Если бы в то утро Хозяин или Хозяйка оставались дома, то гостье отсоветовали бы везти Малышку под те ивы. И ее бы дважды предупредили об опасности поступка, который она совершила, прибыв к берегу: вынула девочку из инвалидной коляски и посадила ее на коврик, расстеленный на траве, спиной к каменной кладке.

Сидеть на пышном травяном матрасе было мягко. Ветерок с озера колыхал нижние ветви деревьев. Воздух в этом местечке был восхитительно свеж; не верилось, что чуть выше по склону все насквозь прокалил беспощадный зной.

Гостья была крайне довольна своим выбором места для отдыха. А Лэд — нет.

Как только инвалидная коляска подкатилась к каменной стенке, большого пса охватило беспокойство. Он дважды вставал у коляски на пути — ему оба раза приказывали отойти, а когда он не сделал этого, колесо больно ударило его в ребра. Когда Малышку уложили на травяную постель, Лэд залился громким лаем и потянул зубами угол коврика.

Гостья грозно потрясла зонтиком и велела возвращаться обратно в дом. Лэд не исполнял ничьих команд, кроме тех, что отдавали два его божества. Вместо того чтобы побрести прочь, он сел рядом с ребенком — так близко, что прижался воротом к плечику Малышки. Лэд не улегся, как обычно, а именно сел — уши торчком, темные глаза омрачены тревогой, морда медленно поворачивается из стороны в сторону, ноздри подрагивают.

Человеку тут нечего было видеть, слышать или чуять, кроме тенистой прелести уголка, шелеста ветра в листве, мягкого благоухания июньского утра. Собака же слышала шорох, не связанный с порывами ветра. Вокруг нее полно было слабых запахов, не улавливаемых человеческим носом, а среди них один особенно зловещий — тонкий аромат давленых огурцов. (Если вы когда-то либо убивали ямкоголовую змею, то знакомы с ним).

Пес беспокоился. Его снедало предчувствие беды. Из-за тревоги он не мог сидеть спокойно, вертелся, ерзал, а раз или два даже издавал тихое рычание.

Вдруг его глаза вспыхнули, а хвост начал постукивать по коврику. Это Лэд заслышал, что в четверти мили с трассы свернул знакомый автомобиль. В нем едут Хозяин и Хозяйка, забравшие почту из деревни. Теперь все будет хорошо. Тягостные обязанности телохранителя можно будет передоверить тем, кто лучше с ними справится.