Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

Наблюдать за болотными крокодилами было очень интересно, но они ни в какое сравнение не шли со вторым видом гигантских рептилий Катерниагата.

Индийского гавиала особенно часто называют “живым ископаемым”. Гавиалы – последние представители древней ветви крокодиловых, которая когда-то была представлена многочисленными видами по всему свету, от Европы до Аргентины. Большинство гавиалов были морскими; последнего морского гавиала, жившего на Соломоновых островах, люди истребили всего пару тысяч лет тому назад. Сейчас индийский гавиал сохранился всего в нескольких реках Северной Индии и Непала. Он питается почти исключительно рыбой и выглядит как полная противоположность болотного крокодила: челюсти у него необычайно длинные и узкие, с похожими на гребень рядами тонких, очень острых зубов. В отличие от болотных крокодилов, которые убивают 15–20 человек в год, гавиалы ни разу в таком не замечены, хотя трупы иногда едят. Они прекрасные пловцы с гладкой чешуей и длинным хвостом. Я не раз видел, как они ловят рыбу в пенных стремнинах бок о бок с речными дельфинами, обилием которых тоже славится Катерниагат. Но, в отличие от всех прочих ныне живущих крокодиловых, они не умеют ходить по земле, а только ползают на брюхе.

В 2014 году мои коллеги, работавшие на реке Чамбал, обнаружили, что у гавиалов очень сложная система заботы о потомстве. Детеныши из разных выводков собираются в огромные, по нескольку сотен, “детские сады”. Самые крупные гавиалы их охраняют, а те, кто помоложе, приносят корм. Пока что об этом известно только в самых общих чертах, но исследования продолжаются.

Гавиалы намного более пугливые, чем болотные крокодилы. Мне приходилось наблюдать за ними из прибрежных зарослей, потому что в каяке они меня близко не подпускали и бесшумно исчезали в воде. Взрослые самцы были около пяти метров в длину, а на носу у них был огромный, похожий на опухоль нарост. Русское название “гавиал” – искаженный вариант индийского гариал , от слова гхара , означающего “горшок” (русский и хинди происходят от общего языка-предка, на котором говорили на юге современной Украины пять-шесть тысяч лет назад, так что многие слова хинди похожи на русские: агни – “огонь”, бага – “бог”, и так далее). Видимо, нарост на носу гавиала напоминает местным жителям перевернутый горшок. Зоологи до сих пор спорят о том, зачем гавиалам этот нарост.

Самцы с “горшками” часами лежали на пляжах, подняв носы, так что наросты было видно за километр. Как и некоторые другие исследователи, я подумал, что эта поза – сигнал, привлекающий самок и предупреждающий других самцов, что территория занята.

У других крокодиловых нет таких наростов, и самцы внешне неотличимы от самок, разве что вырастают крупнее. Поэтому они не лежат подолгу, задрав нос, но во время “пения” поднимают хвост и голову, вероятно, чтобы продемонстрировать окружающим свой размер – это еще один “честный сигнал”. Отличить самцов от самок в этот момент легко, потому что только самцы дополняют “песни” инфразвуком. Те из слушателей, кто находится в воде, слышат или чувствуют вибрацию, а те, кто смотрит с берега, видят “танцующую” воду на спине у самцов.

Мне было особенно интересно обнаружить, что “язык” гавиалов отличается от “языков” всех прочих крокодиловых. Гавиалы умеют подолгу монотонно жужжать, словно маленький электрический вентилятор. Самцы также издают поразительно громкие звуки, похожие на хлопок открываемой бутылки с шампанским, щелкая челюстями на поверхности воды. Мне ни разу не удалось увидеть, как они это делают. Челюсти у них слишком узкие, чтобы хлопание ими по воде получилось громким. Но у гавиалов есть огромные костяные “пузыри” по бокам черепа, возможно, каким-то образом усиливающие звук, хотя это только предположение. Единственные, кроме гавиалов, животные с такими “пузырями” – похожие на тушканчиков кенгуровые крысы, обитающие в североамериканских пустынях. Им “пузыри” позволяют лучше слышать низкочастотные звуки, например шорох лисьих шагов.

Я был уверен, что загадочные “хлопки” гавиалов выполняют ту же функцию, что и шлепки головой по воде у других крокодиловых: они далеко разносятся под водой, и по ним легко понять, с какой стороны приходит звук. Возможно, они также содержат какую-то информацию о величине и силе автора “песни”. Как и следовало ожидать, гавиалы, будучи видом-“специалистом”, обитающим только в больших реках, больше полагаются на распространение своих “песен” во воде, чем по воздуху: “хлопки” слышны намного дальше, чем жужжание.

Ветвь “эволюционного дерева” крокодиловых, ведущая к гавиалам, обособилась очень давно, около восьмидесяти миллионов лет назад. “Язык” сигналов, которыми они пользуются, тоже непохож на другие. Мне пришло в голову, что можно попробовать узнать, насколько родственны друг другу те или другие виды крокодиловых, сравнивая их “языки”. Область языкознания, занимающаяся восстановлением истории языков методом построения их “дерева эволюции”, называется сравнительной лингвистикой.

Теперь я мог начать разрабатывать “сравнительную лингвистику” крокодиловых, чего раньше никто не пытался сделать.

Крокодилы и аллигаторы неплохо понимают друг друга. За несколькими исключениями их позы, шипение, рычание и шлепки головой имеют одинаковое значение. Их ветви разделились примерно семьдесят миллионов лет назад (всего за пять миллионов лет до вымирания динозавров), но “языки” по-прежнему очень похожи. Человеческие языки меняются несравнимо быстрее: люди обычно перестают понимать друг друга примерно через 500–700 лет после того, как язык, на котором говорили их предки, разделяется на два диалекта, позже становящихся разными языками. Чем так хороши “языки” крокодиловых, что могут оставаться неизменными столь долгое время?

Изучая болотных крокодилов и гавиалов Катерниагата, я чувствовал себя попавшим в настоящий парк юрского периода. Меня окружали огромные, могучие монстры, которые вели себя и общались между собой примерно так же, как во времена динозавров. Однажды вечером, наблюдая за ними с дерева, я вдруг увидел, как прямо подо мной прошел на водопой здоровенный индийский носорог, один из двух, оставшихся в заповеднике после десятилетий браконьерства. Он, конечно, был млекопитающим, и не особенно древним (первые носороги появились на Земле всего каких-то сорок миллионов лет назад). Но он тоже выглядел как один из реликтов эры рептилий.

Когда брачный сезон почти закончился, я сложил палатку, вышел к железнодорожной станции и мгновенно вернулся в наше время, в эру безудержного заполонения всей поверхности планеты одним-единственным видом. Нигде в мире это заполонение не бросается в глаза так сильно, как в Индии.