Олег Вороной - Под знаком тигра

Щас стекло вывалится и крючки когтей подцепят меня намертво. Не сорвёшься. Это же надо так влипнуть?! Карабин в зимовье, аккумуляторы — оба — с машины снял, да под нары поставил, чтоб за неделю на морозе не разрядились. Ты понимаешь?! Над головой громыхает-гнется жестянка кабины. Да-а-а…

Стал в себя приходить, когда замерз. Тигр давно уже с кабины спрыгнул да улегся меж машиной и зимовьем, а я всё в оцепенении: под впечатлением, как крыша, прогнувшись, головы коснулась. Словно тигриная лапа вдавила меня по самую макушку в землю-матушку. Со всех сторон давит: не вдохнуть, не шевельнуться. А земля холодная, холод просачивается сквозь кожу, стынут мышцы, тянет сухожилия, крутит кости, сердце холодеет, замирает… Б-р-р-р!

Может, и замерз бы, если б собака не шевельнулась. Очнулся, чувствую, что рук и ног не ощущаю. Стал шевелиться, дергаться, растираться. Отскрёб лёд на стекле, глянул — стоит, стервец, перед машиной, слушает внимательно мой скрежет, как лучшую музыку. Луна полная, снег. Книгу можно читать, а тигра почти не видно: только тень его, да над тенью что-то призрачное, полупрозрачное чуть светится, словно оболочка души дьявольской. Вот он какой, лунный зверь!

Я ногами топаю, на сиденье прыгаю, ору-ругаюсь, а тот стоит, наслаждается. Сел потом тигр, завалился на бок, посучил лапами, перевернулся на спину, ёрзает на снегу. Весело ему, завывает, урчит, только смеха демонского не хватает.

Собаку к себе прижал, руки грею — нормально рукам, а ногами топаю — ноги мерзнут. Выскочил-то без портянок — носки только на ногах, под курткой только одна рубаха, хорошо, что шапку надел. Повезло мне, что мороза сильного не было.

На крики тигр внимания не обращает. Нашел спички в бардачке, стал зажигать, швырять из приоткрытой дверцы — стекло опускать боялся: вдруг поймёт тигр, что это не одно целое с дверцей, да и лапой попробует на прочность. Но тигр только голову опускает к упавшим спичкам, да следит, как они потухают в снегу. Надергал из сиденья ветоши какой-то, обмотал гайки, поджигаю да швыряю в зверя. Но тот отошел подальше, улегся, вроде как заснул даже.

Я и волком выл, и орал, и железяками стучал, и дверцей хлопал: не уходит!

Стал песни петь, себя подбадривать: «Врагу не сдается наш гордый „Варяг”!» А ночь всё тянется. Что ты тут сделаешь? Остается одно: ждать до утра. Жду, ногами стучу — мёрзнут! Что делать? В кабине костёр не разведешь: машину спалишь. Да и из чего костёр? Из сиденья, что ли?

Приспособился боком приседать меж сиденьем и панелью. То на одной ноге, то на другой. Теплее. А пальцы на ногах всё равно мёрзнут. Нащупал под сиденьем железяку-монтировку, пропорол дерматин, разодрал сиденье, нащипал ваты, разулся, растёр пальцы, обвернул ватой, натянул носки, обмотал куском тряпки, сверху полиэтиленом — в сапоги уже не засунешь. Сначала одну ногу, потом другую. Ноги спасены! Засунул их в голенища — всё теплее. А ночь-то вся ещё впереди — луна только до половины добралась. Тигр всё стережет, не уходит. Как его прогнать?.. М-да…

Что-то изменилось…

С трудом выпрямляю затёкшее тело. Ноги? Да не-е — живы ноги. Луна перебралась на другую сторону, светит через стекло правой дверцы. Светит другим светом. В кабине изнутри выросла белая шерсть — иней. Иней белеет. Не желтеет от света луны, а белеет. Рассвет? Точно!

Процарапал на стекле глазок, глянул. С другой стороны. Тигра нет! Открыл дверцу, осторожно выглянул. Нету!

В утреннем свете пестрит снег, истоптанный тигром. Ушёл? Внимательно всё вокруг оглядываю. Ушёл! Распахиваю дверцу, встаю на подножку, готовый спрыгнуть и бежать в зимовье, но… громыхнувший рык толкает обратно в кабину.

Подперев дверь зимовья спиной, на крылечке развалился полосатый!

Чтоб тебе ни дна ни покрышки!

Золотые угли глаз на расстоянии обжигают. Вот же нашел себе развлечение, подлюга! Не хочет лежать на снегу, увалился на сухое крылечко!

Солнечный луч уже дотронулся до уголка обросшего ледяной шерстью ветрового стекла. Вот, ощупывая хрупкие волоски, словно пересчитывая их, сравнивая друг с другом, медленно переползает справа налево. Наверное, уже полдень. Альта все так же подрагивает от каждого звука, обеспокоенно заглядывает в мои глаза.

Что, подруга? Дернула тебя нелегкая пересечь тигриный путь! Долго ещё этот аспид будет держать нас в заложниках? Вон как разлегся на крылечке: словно хан. Настроен заполучить тебя во что бы то ни стало.

Вот уж, дудки!

Всю жизнь не везло с собаками: то украли, то секач распорол, то под машину попала, то отравилась. И только соболятница-умница выросла — на тебе: непременно возжелал её царь таёжный. Нет уж, дудки! Мы ещё посмотрим, кто кого.

Сколько может тигр ждать? Говорят, неделю. Два дня, считая вчерашний вечер, уже прошло. Остается пять? Солнце клонится всё ниже, словно всматриваясь в седловину сопки, где оно собирается уютно устроиться на ночь, и желтым светом льёт и льёт напоследок на голубой холод шершавого снега.

Тигр, словно сфинкс, ровно положив перед собою лапы, выпятив грудь и гордо подняв голову, щурится на солнце. Глаза его слезятся от света, он часто моргает, но смотрит и смотрит на солнце — словно измученный жаждой, приник к прохладной живой струе и упивается с великим наслаждением. Вот он какой, солнечный зверь! Вот почему его шкура имеет все оттенки солнечного диска!

Солнце скрылось, лучи торопливо побежали по склону сопки наверх и, задержавшись на вершине, бесследно пропали, словно спрыгнули в темнеющую бездну. Солнца давно уже нет, а глаза тигра все светят, словно два оконца, за которыми сгусток света, укрытый от мира и облаченный в толстую шкуру. Так же и у людей: у кого душа светлая, у того и глаза сияют. Ну и сравнение! Душа этого «издевателя» и душа хорошего человека? Но всё равно: красивый зверь. Очень красивый!

Вторая ночь на исходе. Под утро тигр обошёл вокруг машины, подлез под кабину, фыркнул недовольно. Наверное, неосторожно вдохнул едкий запах автомобиля. Потоптался рядом и, крадучись, пошёл по колее. Кого-то почуял? Бегом в зимовье!! Выждав минуту, тихо открываю дверцу и… быстро заскакиваю обратно: длинная тень мелькает на тропинке, ведущей к ручью. Вот гадство! Не успел!

Сколько времени мне надо, чтобы пробежать 20 метров? Надо посчитать. Лучшие спортсмены пробегают 100 метров за 10 секунд. Я не очень быстро бегаю, беговой дорожки здесь нет — снег плюс «обувь» да одежда. Получается, что не быстрее, чем 100 метров за 20 секунд. Это скорость. Дистанция 20 метров в пять раз меньше. 20 секунд разделить на 5, получается, что мне надо никак не меньше 4 секунд, чтобы добежать от машины до зимовья. Всего 4 секунды!

Так, теперь подумаем, как бегает тигр. Много раз видел по следам, когда тигр атакует, первые его прыжки никак не меньше 7 метров. То есть 20 метров для него это всего три прыжка. Три прыжка для тигра это не больше 1 секунды. Получается, что можно было успеть добежать, если бы тигр отошел метров на 80. Это во-о-он до того кедра… Если по дороге. Или вон до того бугра — если по тропе. И всё. С других сторон заросли почти вплотную подступают к зимовью. Непроглядные заросли. Жаль! Был же шанс! Почему был не готов, когда тигр отошёл по колее? Ведь на 100 метров отходил! Даже мысли не возникло, что успею добежать! Как под гипнозом!