Джон Куллини - Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе

В Австралии было обнаружено, что пользующаяся дурной славой морская звезда «терновый венец», Acanthaster planci, содержит вещество, обладающее замечательными противоопухолевыми свойствами. Еще большие надежды подают водоросли. В начале 1976 года исследователи Гавайского университета открыли, что химическое вещество, выделенное из морских сине-зеленых водорослей, Lyngbya, оказалось эффективным в борьбе с лейкемией. Свое название аплисиагоксин будущее лекарство получило по имени моллюска морской заяц, Aplysia, в организме которого было обнаружено это вещество и который кормится сине-зелеными водорослями. Накапливая аплисиатоксин, морской заяц и сам может стать ценным источником получения этого соединения.

Фармацевтические компании проявляют растущий интерес к обитателям моря как возможному источнику новых антибиотиков. Работа в этой области только началась. Живой континентальный шельф может стать уникальной кладовой для фармацевтов, содержащей таинственные пока соединения (некоторые, правда, в очень небольших количествах), в которых, возможно, заключена надежда на излечение или облегчение еще не побежденных наукой физических недугов человека. Есть теоретики, высказывающие предположение, что некоторые морские животные-долгожители, например актинии, обладают секретом, который поможет намного удлинить отпущенный человеку век.

Прочитав обо всех этих вещах, читатель может сказать: „Зачем тянуть время, тратя его на ловлю морских зайцев, сбор водорослей или еще чего-нибудь в этом роде? Все это можно разводить в больших масштабах в неволе и таким образом удовлетворить наши нужды в лекарствах." Конечно, именно так и будет, но спросим себя, какое следующее создание, живущее на диком шельфе, окажется бесценным для нашего здоровья?

По-видимому, не лишним будет сказать, что в то самое время, когда мы открываем жизненно важные для нас противоядия среди ресурсов природы, все больше и больше канцерогенных химических веществ просачивается в мелководные пространства наших морей из порождаемых человеком источников. Какая ирония заключается в том, что мы скребем, драгируем, душим, отравляем и ошпариваем до смерти мириады живых аптек, которые могут спасти нас от широко распространенных заболеваний, в которых повинны мы сами. Сохраняя места обитания живых существ на суше и на море в первозданном виде, мы обращаем свой капитал в самую твердую валюту для нас, наших детей и внуков.

В конечном счете, широкая программа по созданию морских заповедников, может быть, получит признание хотя бы потому, что она послужит людям лучше, чем извлечение нефти со дна моря и строительство морских электростанций. Но сейчас преимущественные права предоставляются нефтепромыслам, супертанкерам и портам в открытом море; добыче песка и гальки с морского дна для строительства новых дорог; технически оснащенным рыбным промыслам, опустошающим целые экосистемы.

Еще одна опасность, угрожающая хрупкой среде и живой природе на шельфе, исходит от индустрии отдыха. На суше этот вид человеческой деятельности уже привел к опустошительным результатам. Пока еще туристы не вытоптали и не разорили континентальный шельф. Разрушений, аналогичных тем, которые они причиняют альпийской зоне Новой Англии и районам юго-западной пустыни, пока, в общем, не отмечено, но наступление начинается. В 1960 — начале 70-х годов дельцы, поставляющие сувениры антикварным магазинам по всей стране, подвергали динамитным взрывам коралловые рифы у островов Флорида-Кис. Практически все, что оставалось после них, становилось собственностью туристов-аквалангистов. В 1975 году федеральное правительство констатировало, что рифы находятся в угрожаемом положении, и запретило добычу живых кораллов. Не говоря уже о том, что эта акция чрезмерно запоздала, может случиться, что она не даст нужных результатов, ибо биологи теперь получили бесспорные доказательства того, что коралловые рифы Флориды поражены необычной болезнью. В районах массовых подводных экскурсий распространилась бактериальная инфекция, в результате которой быстро увеличивается количество мертвых белых участков рифа. Эта болезнь редко встречается на отдаленных рифах, так как она начинается в тех местах, где коралловые ветви обломаны. Наибольшее же количество повреждений оставляют за собой хорошо снаряженные любители подводного плавания.

На горизонте маячит нечто большее. Проблемы, аналогичные тем, что связаны с коралловыми рифами у берегов Флориды, усложнятся и расширятся, если доступ в подводный мир будет облегчаться и в дальнейшем. Самое худшее, что нас ожидает, — это появление новых средств передвижения для отдыхающих. В скором времени в гаражах, рядом с мотосанями, спортивными велосипедами и планерами, появится личный подводный мини-аппарат, работающий на батареях, подобно появляющимся сейчас на улицах городов небольшим электроавтомобилям. Уже не говоря о том, что они лягут тяжелым бременем на и без того перегруженную спасательную команду Береговой службы, приход таких машин обречет на гибель прекрасные подводные пейзажи. Представьте себе проводимые во время уикенда спортивные соревнования подводных кабриолетов, поднимающих облака донного ила среди клумб так похожих на цветы беспозвоночных или плотных пучков икры донных рыб.

К тому же, такая деятельность ставит под угрозу места, имеющие историческое значение. Уже есть примеры, когда ныряльщики, обнаружив в относительно мелкой воде обломки погибших древних кораблей, фактически уничтожили их. По мере того как возможность проникнуть на большие глубины будет упрощаться, серьезность этой проблемы будет расти. Даже ученые иногда ведут себя неподобающим образом. Вскоре после того, как у мыса Гаттерас в 1973 году был обнаружен бронированный корабль времен Гражданской войны «Монитор», место гибели которого стало первым подводным заповедником США, эта реликвия была повреждена драгой морских геологов.

Быть может, некоторые районы быстро осваиваемого континентального шельфа, имеющие природную или историческую ценность, станут рассматриваться как музейные экспонаты. И действительно, уже высказываются предложения приравнять уникальные биотопы к коллекциям художественных ценностей. Их сохранение может быть обеспечено или государством, или частным сектором. Последнее явилось бы чем-то неслыханным для Соединенных Штатов. Предлагая бесценные в экологическом отношении участки подводного пространства для продажи бизнесменам, можно было бы сохранить многообразие жизни при помощи той же самой силы, которая разрушала его. Редкостные участки будут, вероятно, становиться все более редкостными, и поэтому вкладывать капитал в их покупку станет выгодно. Специалист по китам Роджер Пейн предложил, чтобы у музеев естественных мест обитания были бы свои советы директоров и попечители, хранители и сторожа. Независимо от того, в чьем ведении будут эти музеи — в государственном или частном, — не все коллекции следует выставлять для обозрения. Иногда, например в сезоны нереста, некоторые „экспонаты" должны быть закрыты для публики. Охрану можно было бы подобрать из добровольцев, не боящихся опасностей, создав службы наподобие Корпуса мира.