Анатолий Кольцов - Полукровка

Пока говорил свою речь новоявленный оратор, первый понемногу стал отходить от шока, в котором побывал, как боксёр тяжёлого веса после классной оплеухи. Мысли Степана постепенно стали приходить в стройный порядок. Вдруг он в наиполнейшей степени ощутил себя наикруглейшим идиотом. Если он и раньше не сомневался в способностях своего старого командира, в его стратегическом таланте, то теперь в последний раз вновь сражён его хитроумнейшей военно-стратегической комбинацией.

— Потом я узнал про твою тетрадочку, доводилось даже заглядывать в неё. Поначалу я побаивался — не станешь ли на меня кляузничать властям, были другие планы: «Пристрелю по-тихому, чтобы семьи не пострадали». А посмотрел записи, прочёл и понял, что ничего, окромя правды, там и нету. Так её, правду-то, и кто попало знает, ну и отчего же в расстройство впадать. Даже вроде как личный летописец есть. Так что мы с тобой оба эту тетрадочку писали. Вот так, дружище. Прости меня за всё и забудь прошлые обиды, очень тебя прошу. Ведь не свидимся мы с тобой боле. Разве что на том свете.

Пока Сериков пересказывал всю известную Степану историю, но, как оказалось, совершенно с неожиданной для него стороны, раскаявшийся успел полностью прийти в себя. Многие жизненные вехи, если не все, стали проясняться и терять туманную сущность. За последнее время заметно полегчало Степану, и ему, измученному многолетним самоистязанием, сразу захотелось обнять, расцеловать своего спасителя. Какое там прощение, какая там обида, вот оно, счастье, вот он, тот момент, в ожидании которого столько лет маялись израненное сердце и измученная совесть.

— Дмитрий Михалыч! Дорогой ты мой! Как же я тебя люблю!

Оба старика с зарёванными глазами в едином порыве крепко обнялись и на мгновение замерли. В этот момент в дом вошла Лида. Она принесла в тазу свежие овощи из огорода, немного яблок и банку собранной свежей малины.

— Вот старые дают. Чего нюни распустили? Ну что, за стол ещё присядете или убрать всё?

— Убирай, Лида, мы распрощались.

— Как распрощались? А Николая не дождётесь? Тоже проститься хотел, сам мне говорил, чтоб без него дядя Степан не уезжал. Он и к автобусу проводит, и посадит, всё как положено.

Не успела она закончить вступительную речь, как в дом вошёл сам Николай. Он так же, как и Дед, знал, что Степан прощаться придёт, не мог не повидаться напоследок.

— Да вот и он, мой заместитель по охот-делам. — Степан шагнул навстречу Николаю.

Обнялись по-братски и молча посмотрели друг другу в глаза, что тут скажешь, когда всё понятно без слов.

— Прощай, дядя Стёпа. Не поминай лихом, как говорится. Напиши нам, как только до места доберёшься, как устроишься.

— Да, да, конечно отпишу, Коля. Вот тебе памятка обо мне, обещанный подарок привёл.

— Что ещё за подарок, ты о чём?

— А, так это твой подарок, дядя Степан, кур моих на крышу спровадил?

Лида с досадой кивнула в сторону кустов сирени, где примостился Палкан.

— Ну-ка покажи своё «чудо-юдо», где оно спрятано? А я-то думаю, чего это куры расселись выше некуда?

Степан накинул свой плащ на руку, нацепил шляпу и взял в руки сумку. В полном дорожном снаряжении вышел с Николаем во двор. После только что завершённого тяжёлого разговора с разоблачениями чувствовалась тяжесть в ногах, но настроение было самым радостным, и горесть близкого расставания нисколько странника не мучила.

— Вот твоё «…юдо», — передразнил Николая Степан.

— А, Палканище, приятель, ты теперь с нами живёшь, так или нет? Дядя Степан, а почему ты его Палкан назвал, ведь правильно будет Полкан, в старину при князе это вроде генерала.

Степан наклонился к своему питомцу, ласково потрепав по загривку, скомандовал:

— Место! Стеречь! — и добавил в ответ Николаю: — Да, так подвернулось, назвал не подумав, а опосля прижилось как-то.

Палкан посматривал на говорящих мужчин, то на одного, то на другого, а сам пытался осмыслить происходящее.

«Чего тут непонятного? Нормальная команда. Место знакомое, стеречь так стеречь», — как опытный бравый служака отреагировал он. И с этой минуты принялся стеречь новое подворье.

А со Степаном-волколовом все остальные в последний раз поочерёдно обнялись, попрощались и расстались навсегда. Провожать себя он властно запретил.

7

Палкан остался один. Не знал он, что теперь делать со своей свободой. Кнопка, которая время от времени пыталась разбаловать его, не справлялась с этой обязанностью. Палкан загрустил, а ведь расстались они со Степаном несколько часов назад. У каждого здесь свои дела, каждый занят, раньше такого с ним не бывало, всегда рядом Степан, который назидательно распоряжался, а тут одно расстройство.

«Куда он пропал? Приказал стеречь, я стерегу, а где же он сам?»

Палкан вновь попал в непонятную ситуацию. Летнее солнце заметно сдвинулось в сторону горизонта, жара слегка спала, двор погрузился в тень. Это позволило свободно по нему передвигаться без риска быть заживо поджаренным на солнечной сковороде. Палкан знал одно место во дворе, где сетчатый забор, отделяющий собственно двор от сада, слегка касался земли и, немного поднажав на сетку, легко можно пролезть по другую сторону забора и оказаться в этом самом тенистом, травянистом саду. А уж там… там много яблонь, создающих плотную тень даже в жаркие дни, и малина, кружевными зарослями прикрывавшая секретные лёжки Палкана. Здесь привычные ему запахи, трава, которую Палкан привык грызть. Почему ему эта трава нравилась, он не понимал. Кто его научил или обманом заставил грызть именно эту траву, ему было не известно. Да он и не вдавался в такие подробности, главное, что после травяной диеты из этого сада он явно получал ощутимый прилив сил. Звериное чутьё, не иначе. Наверное, это его волчья натура временно брала власть в свои руки и заставляла действовать инстинктивно. Технология простейшая — пожевал, пожевал, проглотил, прилёг, полежал — в итоге прилив сил. Прямо как у нас, людей, не правда ли?

Заснул Палкан в своём малиннике, но не долго длился его сон. Знакомый голос окликнул его по имени:

— Палкан, Палканчик, на… на… ты где?

Сразу узнал он голос своего лучшего друга. Это был, без сомнения, Санька. До сих пор он был в школе, там во время летних каникул они помогали старшим пропалывать школьный огород и собирали огурцы с грядок. А вот теперь после отработки, так это называлось, вернулся домой. Ведь это он всегда держал миску Палкана наготове и ждал его прихода как манны небесной. Санька ещё не был учеником, а только готовился к поступлению в первый класс, и вместе со сверстниками после посещения старшей группы детского сада их частенько водили в школу для предварительной подготовки и адаптации к новой школьной жизни. Для него появление друга всегда праздник, а его постоянное проживание просто мечта. Конечно же среди пацанов из его группы тоже полно приятелей и друзей среди сверстников — соседей по улице, и даже есть друг Геша, с которым он всегда встречается, когда гостит в райцентре, в доме у бабушки. Но Палкан — это совершенно особый случай. Наблюдателю со стороны бросилось бы в глаза, что эти два по сути разных существа, как только встречались, составляли одно целое. То ли щенок становился ребёнком, то ли ребёнок щенком — идиллия, да и только.